Посредник

– Да ты всегда гороскопы читала на этих занятиях, – скривился Сорин. – До прошлой недели.

– Прошу вас. – Озеров примирительно выставил ладони. – Давайте позволим всем высказаться, без комментариев.

– Я бы хотел управлять людьми. – Кобахидзе вальяжно откинулся на спинку стула. – Чтобы меня слушались.

– И уважали, – добавил Щепин‑Ростовский. – Это что за питье?

Подошедший официант водрузил посередине стола большой чайник и тарелку с пирожными, ловко расставил чашки.

– Я взял на себя смелость заказать всем чаю, – пояснил преподаватель. – Но если вы предпочитаете другие напитки…

– Человек! Мне кофию принеси! – распорядился Щепин‑Ростовский.

– И мне! Двойную порцию! – добавил Кобахидзе.

– Кто‑то еще желает высказаться о своих мотивах?

– Я… это… в словах не силен, – пробасил гребец Ильинский. – Хочу научиться. А то все только на мышцы смотрят. Думают, я бестолковый. А я стихи люблю. Между прочим. Пушкина вот.

– А меня никто не замечает, – тихо сказал Фролкин. – Я хочу, если можно, набраться уверенности. Чтобы хоть что‑то значить. Чтобы меня слышали.

По затянувшейся после этого паузе Соня поняла, что единственная до сих пор не высказалась, и спохватилась:

– А я… Вы знаете, у меня нет проблем с общением. Я просто за компанию пришла. С Лизой.

– Прекрасно, – подвел итог Озеров. – Мне нравится, что у вас разные цели. Тем интереснее. Дискуссионный кружок – это место, где мы с вами можем обсудить любые вопросы. Острые, провокационные, вызывающие. Моя задача – научить вас вести дискуссии на любые темы. В дальнейшем вы сможете выбирать направление сами, но первую тему предложу я, с вашего позволения. Итак, Российская империя настоящего времени. Нравится ли вам, молодому поколению, жить в нашей стране и почему?

Лиза сверкнула глазами и выпрямила спину, отчего кружева на груди кокетливо встопорщились:

– Могислав Юрьевич, прежде всего, благодарю вас за прекрасный выбор темы…

Соня тихо вздохнула и потянулась за пирожным. Надо же как‑то компенсировать нахождение в такой странной компании.

Вымышленный попугай саркастически закатил глаза.

 

Глава 10,

В которой воздается по заслугам русской кухне

 

Только крайнее душевное волнение могло заставить Митю вначале действовать, а затем думать.

Что ж, причина на этот раз была уважительная.

Осознавать произошедшее он начал через несколько дворов и закоулков, лавируя между какими‑то ящиками и ведрами и ловко отмахиваясь от развешенных влажных простыней. Лазарь Платонович бежал впереди – легко и быстро, как спортсмен, лихо перепрыгивая через препятствия.

И лишь через несколько минут Митю постигла запоздалая мысль: «А куда и зачем мы бежим?» И вторая, не менее очевидная: «А ведь это удобный способ разделаться с неожиданным наследником».

В московских дворах посреди дня было тихо и пусто.

Словно подтверждая Митину догадку, Зубатов на бегу потянулся рукой за пазуху, и сыщик незаметно повторил его движение, проверяя револьвер. Лазарь Платонович, не сбавляя темпа, вытащил кулак с… зажатыми в нем часами на золотой цепочке, откинул крышку.

– Минута до открытия! Как раз успеваем, тут за углом, недалеко уже!

Что там за углом, Самарин спросить не успел, потому что Зубатов уже повернул за этот самый угол и затарабанил кулаками в солидную дверь с табличкой «Закрыто».

Подошедший изнутри мужичок открыл и впустил их внутрь. Митя успел лишь заметить вывеску над входом: трактир «Подкова и плуг».

– Любезный, мы с другом голодны как волки! Не можем терпеть! – прижал руку к сердцу Лазарь Платонович и широко улыбнулся.

Половой окинул гостей проницательным взглядом, оценив платежеспособность по фасону одежды и обуви, и сделал правильный вывод.

– Прошу вас, господа‑с, сюда, лучший столик в углу. – Он смахнул полотенцем несуществующие крошки со скатерти. – Изволите‑с щей с потрохами? Вчерашние, самые лучшие. Каплунчики‑с свежие, судак а‑ля норманд. Кулебяку московскую с утра завели, вскорости сготовится…

– Все неси! Каплунчиков, щей, кулебяк, грибы‑огурцы, соленья‑варенья… Все, что есть, – махнул рукой Зубатов, упав на дубовый стул, устланный волчьей шкурой.

Трактир оказался из добротных – с крепкой мебелью, вышитыми скатертями и разнообразной деревенской утварью, расставленной на многочисленных полках. Купеческий шик по‑московски. Подковы имелись в большом количестве – развешенные над каждой притолокой и просто прибитые к стенам. А вот плуг был всего один, в углу. Судя по блеску сошника и лакированному дереву ручек, ни одной борозды в своей жизни он вспахать не успел.

– Сей момент, – поклонился половой. – Из напитков чего изволите‑с?

– Водки! Лучшей! Графинчика, пожалуй, хватит. Вы как насчет водочки?

– Мне только кофий. Черный, без сахара, – ответил Митя.

– Сделаем‑с. – Половой, взмахнув фартуком, удалился в сторону кухни.

– Я в этой суматохе забыл представиться, – спохватился новый знакомый и протянул руку. – Зубатов Лазарь Платонович, археолог.

– Самарин Дмитрий Александрович, начальник Убойного отдела полиции, – пожал неожиданно мозолистую ладонь Дмитрий. – Полагаю, вы внук Дарьи Васильевны.

– Пра… внук, – неловко запнулся Зубатов.

Половой вернулся бегом и в сопровождении кухонного мальчика. Вдвоем они очень споро начали расставлять на столе тарелки, миски, розетки с закусками. Соленые огурцы, селедка, грузди в сметане, холодец, пирожки, черный хлеб, свежие овощи… Когда стол был заставлен почти полностью, половой ловко налил из запотевшего графинчика хрустальную рюмку, пододвинул к Зубатову, а перед Митей поставил чашку.

Чашка была пузатая и расписная, чайная. К ее боку на блюдце сиротливо прислонился маленький бублик. С маком. Видимо, для оптической компенсации скудости заказа.

– Приятного аппетита, господа‑с! Горячие закуски вскорости подам.

Зубатов пододвинул к себе горшочек с холодными щами, снял крышку и вдохнул. Глаза его заблестели.

– Дмитрий Александрович, я понимаю, что нам непременно надо поговорить. Но я действительно до крайности голоден, и если вы не возражаете…