Посредник

– Прошу вас. – Митя благосклонно улыбнулся. – Не смущайтесь, времени у нас предостаточно.

– Ваше здоровье! – Зубатов опрокинул в себя рюмку, заел щами и подцепил на вилку скользкий белый грибок с прилипшим луковым колечком.

«Сытый человек добр и болтлив», – подумал Митя, пробуя кофий. Напиток оказался редкостной мерзости. Сварить так погано – на это надо особое умение.

Пока Зубатов ел, у сыщика образовалось время обдумать произошедшее у стряпчего и придумать тактику беседы с новым знакомцем. В то, что Лазарь Платонович помог ему по доброте душевной, Митя не поверил ни на секунду.

Прихлебывая отвратительный кофий, он исподволь разглядывал будущего собеседника. Археолог, значит. Видимо, где‑то в южных краях копает – вот откуда густой загар. Такой не за один год приобретается.

Зубатов ел быстро, с аппетитом, но аккуратно. Мите невольно вспомнилось время на фронте. Фельдфебель Ефимов в первый же день дал им наставление: «Солдат должен есть шустро, до крошки и не уронив ни капли на мундир!» Что‑то отдаленно армейское в поведении Лазаря Платоновича просматривалось.

Но при этом были манеры. Уж манер‑то за последние полгода Митя насмотрелся и в меньшей степени пока поднабрался. Каждый раз неловко перед Анной Петровной, которая умеет с ласковой улыбкой невзначай так заметить: «Дмитрий Александрович, вы, вероятно, задумались. Это вилка для рыбы, а не для салата…»

Этот вилки точно не путает. Зубатов отломил кусок черного хлеба, схватил нож, покрутил его между пальцами как жонглер и одним элегантным движением мазнул на горбушку смалец с чесноком.

Манеры имеются, а ладони в мозолях, как у мужлана. Любопытно. Судя по рукам, их обладатель без труда может управиться с киркой, лопатой… и кочергой. Плюс спортивная подготовка – вон как ловко бегает и прыгает.

Очевидный претендент в разряд возможных душегубов. И его явное желание поговорить лишь усиливает подозрения.

– Фух! – Зубатов промокнул рот салфеткой и откинулся на спинку стула. – Вы не представляете, как я соскучился по нормальной русской кухне.

– Давно не были на родине? – поинтересовался Митя.

– Давненько… Еще до войны, пожалуй.

– Так к чему вы устроили этот внезапный забег, Лазарь Платонович?

– М‑м‑м… – прикрыл глаза Зубатов. – Хотел помочь человеку, попавшему в неловкую ситуацию?

– Оставьте эти сказки для наивных барышень. Мы с вами прекрасно понимаем, что к чему. Альтруизм – птица редкая. А вы, будем откровенны, больше всего похожи на человека, который изо всех сил хочет отвести от себя подозрения в убийстве.

– Согласен! – горячо закивал Зубатов. – Я бы и сам себя подозревал в первую очередь, будь на вашем месте. Но не волнуйтесь. Мой интерес в этом деле абсолютно корыстный.

– И в чем же он?

– Мне нужен этот артефакт – перстень с рубином. Я готов его выкупить за любые деньги.

– Думаете, он у меня? Тоже полагаете, что я причастен к смерти вашей пра… бабушки?

– Вряд ли. Скорей, это был каламбур в ее духе. Может, хотела насолить родне или вас озадачить. Надеюсь, вы способны найти убийцу, а заодно и перстень. И уж тогда…

– Зачем он вам?

– Скажем так, я смогу распорядиться им более умело.

– Почему же?

Вместо ответа Зубатов поставил локоть на стол и потянул вниз правый рукав пиджака, обнажив запястье. Митя от неожиданности поперхнулся ужасным кофием.

На руке Лазаря Платоновича красовался уже знакомый знак песочных часов.

– Некромант? Вы?

– Ага. – Зубатов схватил соленый огурец, макнул его в тертый хрен и смачно захрустел. – Не похож?

– Нет.

– А много вы некромантов видели? Вблизи?

Митя задумался.

– Вы третий.

– Первой или второй была бабуля, так? Она, знаете ли, тоже как‑то не соответствовала.

– «Некроманты и магессы восьмой стихии наружность имеют тщедушную и бледную ввиду постоянных контактов с безжизненными эманациями…» – начал по памяти цитировать Митя историю магии.

– А‑ха‑ха! Церковная школа, да? Сколько раз говорил отцу Илариону – пора обновить учебники. Ну невозможно же такое мракобесие детям преподавать. А с другой стороны, может, оно и к лучшему. Пусть домысливают себе…

– Кулебяка‑с! На три угла: с ливером, грибочками и картошечкой! – возник у стола половой с румяным пирогом на подносе. – Прошу‑с, вкушайте с аппетитом да под водочку‑с.

Он ловко отрезал большой кусок и положил на тарелку Зубатову. Пахла кулебяка одуряюще, а из‑под золотистой корочки вылезали сочные начинки, перемежаемые тонкими блинчиками. Митя подавил неуместное урчание в желудке, а половой звук услышал и участливо повернулся к сыщику, предлагая отрезать второй кусок. Самарин покачал головой. Нет, надо оставаться сторожевой собакой, а не объевшимся домашним мопсом.

– Вам, господин, может, принести еще кофию‑с?

– Не дай бог! То есть лучше чаю подай.

Чай оказался на диво хорош – густой, крепкий, с плодами шиповника и листьями смородины, сдобренный медом. А вот не надо было куражиться. Пришел в русский трактир – не испрашивай заморское бланманже. Что это такое – Митя не знал и никогда не пробовал, но сравнение сейчас показалось уместным.

Зубатов быстро расправился с кулебякой и внимательно посмотрел на сыщика:

– Итак, могу ли я заключить сделку с органами правопорядка в вашем лице? Совершенно честную и законную.

Судя по тону, которым это было сказано, большинство ранее заключенных Зубатовым сделок были далеки и от того, и от другого.

– В чем суть?

– Я расскажу вам, что знаю, если это поможет следствию. А вы в свою очередь ответите на мои вопросы. Ну и я буду первым претендентом на покупку артефакта.

– Если вопросы не касаются подробностей расследования…

– Разумеется! Ни в коей мере не хочу мешать вашей работе.

– Тем более что вся родня в списке подозреваемых. Где, кстати, вас застигло сообщение о смерти Дарьи Васильевны?

– В Будапеште. Петя сообщил, Петр Хауд. Он у нас в семье вроде связника.

– Не знал, что в Будапеште так ярко светит солнце…

– А, вы про загар? Это африканский. Так. Давайте по порядку, а то мы совсем запутаемся. Я сначала расскажу про себя, а вы задавайте вопросы. Так оно логичнее будет.

– Прошу.