Посредник

– Родился я здесь, в Москве. Так уж вышло, что родился одаренным, что спровоцировало некоторые надежды у моих родителей и бабули. Кажется, я этих ожиданий не оправдал. – Зубатов задумчиво откусил соленую черемшу. – Окончил гимназию для одаренных, а по достижении восемнадцати лет, как и все в нашей семье, получил вспомоществование от бабушки. Вручая деньги, она назвала меня талантливым обалдуем и посоветовала хотя бы попытаться поучиться чему‑нибудь. Я поехал в Будапешт, там лучший магический университет в Европе. И даже на пару лет учебы меня хватило…

– Стало скучно?

– Чрезвычайно. Нет, наука сама по себе привлекательна, но просиживать дни в библиотеке за старыми книгами мне было совершенно не интересно. В рукописях встречается столько удивительных фактов, описаны такие интересные места, что мне сразу захотелось во всех из них побывать, все проверить, пощупать своими руками. И когда один из профессоров организовал экспедицию в Африку, конечно, я напросился первым.

– Когда это было?

– В начале века. М‑да, звучит, как «сто лет назад». Египет тогда был необыкновенно популярен для исследователей. А меня, признаться, всегда манили пирамиды. Эта их форма… Это ведь идеальная половина октаэдра! Я чисто гипотетически предположил, что под землей должна быть и вторая половина. И что вы думаете? Она там нашлась! Таким образом получается, что усопший фараон находится ровно по центру божественной фигуры, пребывая в полной и вечной гармонии. Красиво, а?

– Да, звучит впечатляюще.

– А потом я задался вопросом – может, эта форма не случайна? Может, Диос или его предшественники уже появлялись на Земле много тысяч лет назад? Просто тогда цивилизация была недостаточно просвещенной, и история пошла по другому пути. Я изучал пантеон египетских богов – на каждую из великих стихий у них имеется множество покровителей. Это невероятно интересно. У египтян совершенно удивительное отношение к Смерти. Очень уважительное, без навязанного страха. Это впечатляет. Так похоже и непохоже на наш мир. Вот взять того же бога Шу – их покровителя воздуха. Он обычно изображен с воздетыми к небу руками. Этот же один в один классический жест укрощения ветра нашими магами‑воздушниками!

– А вы пытались кому‑то рассказать об этом?

– Пока оформляю монографию, собираю сведения. Пробовал делиться с отцом Иларионом. Он обозвал меня богохульником. Неудивительно. Храмовники всегда были на редкость ортодоксальны, считая, что только они несут истинное магически‑божественное слово людям. А ведь это во мне живет частица бога, а не в нем.

– А кто еще из одаренных есть в вашей семье?

– Немного. Маги, особенно некроманты, рождаются редко. Моя троюродная кузина Аделаида Сима – магесса. Она вообще живет в Корее. Или в Японии? Когда‑то вышла замуж за тамошнего князька, ныне вдова. Кстати, она как раз той самой «бледной наружности», о которой вам в школе рассказывали.

– У нее, прошу прощения, есть какой‑то изъян во внешности? Она всегда под вуалью…

– Нет, что вы. Вполне привлекательная женщина. Просто играет в загадочную незнакомку, любит, знаете ли, напустить туману. Этакая черная вдова. Насколько я знаю, ее последнее увлечение – спиритические сеансы. Не удивлюсь, если она и в Москве проведет пару приемов, воспользуется возможностью.

Митя не переставая строчил в блокноте. Слушать Зубатова было невероятно увлекательно. «Доверяй, но проверяй», – напомнил себе Самарин. Этот соврет – недорого возьмет. Но как же складно и интересно выходит!

– Кто еще из одаренных… – Лазарь Платонович почесал лоб. – Мартын, или Мартин, из южноамериканской ветви Рохас, ему два года всего, их семья на похороны не явилась. А, еще Светозар Федорович Зубатов. Или Zubatoff на американский лад. Ему уже под восемьдесят, живет в Штатах. Дар слабенький, он им и не пользовался никогда, поэтому из Америки не уехал. А там, знаете ли, стихийный фон для магов совсем негодный.

– Примерно как сейчас в России?

– Наверное, еще хуже. Даже проверять не хочу. Мне и здесь‑то не по себе.

– А как это… ощущается?

– Как? – Зубатов задумался. – Вы когда‑нибудь погружались на морское дно?

– Не довелось.

– А мне довелось. Генри Флюсс, гениальный британский изобретатель, он работал над прототипом водолазного костюма для глубоких погружений, а я согласился побыть испытателем. Знаете, в Красном море роскошная фауна и флора, я до этого плавал с маской и восторгался богатством красок этого мира. Мне казалось, что на дне будет в сотни раз красивее. Реальность, увы, оказалась гораздо суровей ожиданий. Представьте: на вас тяжелый костюм под две сотни килограмм, сверху давит толща воды. Вы глухи, почти слепы, двигаетесь с грацией бегемота, потеете примерно так же и при этом даже не можете почесать нос. И в такой экипировке вам нужно… ну, скажем, вдеть нитку в иголку. Так вот. Будучи магом, оказаться в почти нулевом магическом фоне – в десятки раз хуже.

– Не знал, что все так… плохо.

– Эх. – Зубатов вдруг вытащил из вазочки с цветами желтый одуванчик, сжал в пальцах и начал что‑то шептать.

Некоторое время ничего не происходило, а потом цветок медленно увял, сморщился и поник.

– Э‑э‑э… впечатляет, – осторожно заметил Митя.

– Да не лукавьте, – отмахнулся Лазарь Платонович. – Впечатляет – это когда в секунду рассыпается в прах. А тут… В общем, я не хотел бы задерживаться в России надолго. После Великого Разлома нам тут стало совсем невмоготу.

– Пока идет следствие, я бы настоятельно просил вас задержаться. Кстати, где вы остановились?

– У Хаудов. Хоть на гостинице сэкономил.

– Нуждаетесь в средствах?

– Не то чтобы… Но Москва как‑то вздорожала, да и я, честно говоря, стал неприхотлив. Когда годами спишь в палатке, отбиваясь от москитов, родные русские комары кажутся милейшими созданиями.

 

 

Конец ознакомительного фрагмента