Прорвёмся, опера! Книга 4

– Чё задумался, Паха? – Толя остановился рядом, шмыгнул покрасневшим от холода носом, поправил вязаную шапку и полез за куревом в карман новенькой тёмно‑коричневой кожанки с меховым воротником.

И где взял её? Утром ведь бегал в пуховике.

– Да о работе думаю, – я сам машинально полез за сигаретами, сказывался опыт куряги в первой жизни. – Что‑то всё не бьётся, и каждый раз новые вводные появляются. Думаешь, что, вроде, и это связано, а если копать туда – можно время впустую потратить.

Уазик ППС уехал. У ГОВД осталось несколько машин, но все пустые. Время‑то обед, разошлись.

– Кстати, про Мишаню немного выяснил… пчхи! – Толян чихнул в сторону и достал клетчатый платок из кармана. – Короче, про банду так и есть, как ты говорил, связан он с ним. Но ещё выяснил, что всю эту кодлу нынче прессует РУОП, вообще по полной программе. Говорят, кого‑то даже повязали из них.

– Тогда к отцу зайду, – я присмотрелся к Толику. – Ты куртку купил или у кого‑то отработал?

– Купил, – он с довольным видом похлопал себя по новой кожанке. – Вот для чего бабки и занимал у тебя, не хватало. Как раз сегодня привезли, а я думал – ещё нескоро будет. Как у тебя заказывал, – Толик показал на мою, – у тебя‑то козырная, да и у меня теперь моднявая, только цвет другой. Во, с мехом, смотри!

– Китай? – спросил проходящий мимо Витька, с поднятым воротником пуховика, зашитого на животе. Орлов остановился рядом с нами.

– Турция! – гордо заявил Толян.

– У меня, вроде, тоже оттуда, – я пожал плечами. – Мне же тогда Кепкин, чекист местный, купил её для маскировки, для операции с одним типом, я только потом отдавал в ателье, чтобы подкладку…

Мимо проехали две машины, белая буханка и следом… опять эта пятёрка. Ну, видеть её в третий раз – уже совсем не к добру. Я расстегнул куртку, чтобы был доступ к кобуре, парни это заметили и тревожно переглянулись.

Не вовремя зазвонил мобильник, но я решил ответить. Достал трубу и выдвинул антенну.

– Паха, слушай, – встревоженным голосом произнёс Турок вместо приветствия. – Помнишь Сафронова и его банду?

– Ещё бы. Чем обрадуешь? – я наблюдал, как пятёрка заезжает за угол.

– Да вот наоборот, Паха, не радовать звоню, – он замолчал на пару секунд. – Видел что‑то подозрительное сегодня?

– Целых три раза, – произнёс я. – За мной какая‑то машина по пятам ездит, в третий раз только что проехала.

– Б**! – Турок громко сматерился. – Сука! Короче, попроси коллег, чтобы прикрыли, а мы едем их брать!

– Что такое стряслось?

– Да вот пришла оперативная информация, что ты в казино тогда не просто напугал Сафронова… Он, оказывается, так пересрался, что выдернул в город каких‑то мокрушников‑отморозков с Дальнего Востока. Сначала думали, Кросса гасить собрался, но он…

– Меня решил загасить? – спросил я.

Ответа я не ждал, и так всё понятно. Парни выпучили глаза, слыша разговор, а та бежевая пятёрка развернулась за углом и снова ехала в нашу сторону.

Окна у машины на этот раз были опущены…

 

Глава 3

 

Бежевая пятёрка сбавила скорость, пассажиры, которые уже надели вязаные маски и чулки на головы, смотрели чётко на нас. Время будто замедлилось. Но я уже давно не новичок, чтобы замирать в такие моменты.

– Ложись! – рявкнул я своим, выхватывая пистолет.

Большой палец со щелчком опустил флажок предохранителя вниз. Сан Саныч гавкнул, думая, что сейчас с ним будут играть. Я потянул его к себе, за нашу служебную шестёрку, чтобы укрыться там от пуль и стрелять в ответ.

– Толя, Витя! – крикнул я. – На землю!

Они послушались, среагировали и уже не стояли у всех на виду, Орлов понял всё даже быстрее Толика и сразу ушёл с линии огня. Я почти добежал до укрытия… но нога скользнула на натоптанном плотном снегу, где кто‑то пролил воду. Начал терять равновесие…

А из заднего окна бежевой пятёрки уже высунулся ствол автомата. Это калаш. Чувствуя, как земля уходит из‑под ног, я начал вскидывать руку с пистолетом, чтобы успеть прицелиться и попытаться выстрелить с земли.

Кто‑то толкнул меня в бок, я упал в снег, а чья‑то туша прижала меня сверху. Собака снова залаяла.

Та‑та‑та!

Захлопал автомат, очень оглушительно и слишком близко.

Бам‑бам!

Это стреляли из машины спереди, из револьвера, я видел, как чья‑то рука в перчатке постоянно взводила курок большим пальцем, чтобы легче жать на спуск.

Кто‑то яростно сматерился рядом, почти в ухо, и откатился в сторону – сразу стало свободнее. Я, лёжа на животе, вскинул оружие и выстрелил.

Бах! На заднем левом крыле машины, прямо над колесом, появилась дырочка. Выстрелил ещё раз, и машина дёрнулась. В колесо или нет? В ухе звенело, хлопок я не услышал. Я вёл пистолет за машиной, но на линии огня оказался чей‑то силуэт.

Орлов чуть пригнул колени для устойчивости и выстрелил самовзводом. Подумалось – промажет, слишком резко он нажал на спуск, но Витя попал. Калаш, из которого стреляли, повис на ремне, а потом вообще выпал и остался на дороге, стрелок же завалился внутрь машины. Орлов выматерился и выстрелил ещё пару раз. На заднем стекле появилась дыра, от которой расходились трещины.

Машина уезжала, я уже было нацелился на неё, но она резко завернула за угол. Там были пешеходы, одного чуть не сбили, и стрелять мы не стали, чтобы никого не задеть.

– Э, Толян, ты чего? – Орлов с широко раскрытыми глазами уставился на него.

– Да сука, – Толик выругался тонким голоском и полез левой рукой под куртку. Пощупал, вытащил оттуда руку с испачканными в крови пальцами и с ужасом уставился на них. – Сука, б**, да нахрена? Куда? Куда?

– Плечо, – я склонился над ним и проверил. – Правое плечо. Ничё, Толян, до свадьбы заживёт.

– Какого хрена так больно‑то? – простонал Толик и стиснул зубы до скрипа. Шапка с него слетела и упала на снег.

– В больницу тебя надо, – сказал я, прижимая ему рану платком. – Ну ты, брат, даёшь, – я коротко оглядел место перестрелки. Вот кто меня прикрыл, среагировал Толян быстро, как иногда может. – Я тебе должен, это точно.

Героически шутить и бравировать в таких ситуациях невозможно, пулевое ранение – это очень больно, и это не кино, поэтому Толик только стонал, скрипел зубами и матерился. Сан Саныч заскулил и полизал ему лоб.

Из окон уже высовывались любопытные, и многие, в основном, наш уголовный розыск, уже выбегали на улицу, наскоро накинув на себя куртки и вооружившись. Началась суета.