Птичка в академии, или Магистры тоже плачут 2

Внезапно искатель резко провел по лысой голове лопатообразной ладонью, будто подводя итог своих размышлений, и посмотрел на меня в упор.

– Я выслушаю вашу тайну, Эйлин, но если посчитаю, что она не повод идти в Пустошь или я могу помочь вам как‑то иначе, то вы примете мой отказ и больше не будете пытаться туда попасть ни через меня и мою гильдию, ни как‑то иначе. Только на таких условиях я дам клятву и выслушаю вас. – Увидел мой нахмуренный взгляд и добавил: – Поймите, Эйлин, я слишком дорожу вами, чтобы лично отправлять на верную смерть. Я должен быть уверен, что иначе никак.

– Хорошо, – решилась и я, понимая, что выхода у меня нет. – Клянитесь, что услышанное вами сейчас никогда и ни при каких обстоятельствах не выйдет за порог этой аудитории! – И после того, как Хорас нехотя поклялся, подкрепив свои слова магией, спросила: – Что вы знаете о нестабильных магах и о комиссии по контролю дара?

К моему удивлению, Хорас был хорошо знаком с подобной проблемой и этой организацией и по мере моего рассказа мрачнел все больше.

– Так, говорите, нестабильный источник – это не приговор? – отчего‑то хрипло и не поднимая глаз спросил он.

Я пожала плечами.

– Лайза уже была однажды в этом месте и смогла справиться с проблемой.

По тому, как изменилось и, кажется, даже постарело лицо Хораса, я поняла, что с этим столкнулся кто‑то из его близких.

– Хорас, вам нехорошо?

Он поднял ладонь, останавливая мои вопросы, и, все еще не поднимая взгляда, произнес:

– Я найду команду, которая доставит вас на границу третьего пояса.

– Х‑хорошо. – Я не ожидала такого резкого согласия и была сбита с толку. – Но что взамен?

– Как и сказал ваш еж – информация. Если… – Он осекся. – Когда вы вернетесь, я должен знать, получилось ли у вас.

И поднял наконец глаза. Вот только Хорас уже взял себя в руки, и что‑либо понять по его лицу стало невозможно. Но было ясно, что и спрашивать бесполезно. Не сейчас, по крайней мере. Я просто кивнула, и мы скрепили наш договор рукопожатием и магией.

– Вот! А я говорил, что ты хороший мужик! – улыбаясь, заявил Ё‑ё, словно позабыв, что совсем недавно доказывал мне, что уломать главного искателя практически невозможно из‑за того, что он чудак на букву «м». – Всё, пошли ужинать, я проголодался. – И побежал к двери.

Я покачала головой, сняла купол тишины и последовала за ним. У двери, к моему удивлению, обнаружилась хорошо знакомая тройка боевиков с четвертого курса.

– Разве у вас здесь какое‑то занятие? – спросила я, попрощавшись с задумчиво оглядывавшимся Хорасом.

– Нет, то есть мы хотели… – начал было Кайл, но запнулся.

Зато вместо него продолжил Рэй:

– Позаниматься.

– Да, чтобы никто не мешал, – поддержал друзей Леон.

– Да? – удивилась я. – Ну ладно. Идите. – И посторонилась.

Тем временем в коридоре показался Марсель. Нахмурился, увидев уходящего Хораса и обступивших меня адептов. Те поспешили пройти в аудиторию, и эль Лавалье подошел ко мне, когда я уже стояла в одиночестве.

– Вокруг тебя, как всегда, людно, – усмехнулся он и как бы невзначай спросил: – А что тут делал глава гильдии искателей?

Пришлось рассказывать ему о новых разработках и уводить разговор в другое русло.

– Пойдешь со мной на ужин? Сегодня в столовой должны подавать рыбу. Не так вкусно, как в ресторане, но тоже ничего.

– Эйлин, меня вызывают в столицу, – еще больше нахмурился Марсель.

Эта новость стала для меня неприятной неожиданностью, и я растерялась.

– Как в столицу? Прямо сейчас?

– Да, нужно ехать с докладом. Расследование еще не закончено, но начальство требует моего присутствия там. Не знаю, когда получится вернуться, но если у тебя возникнут какие‑то проблемы, то обращайся к Даниэлю. И… вот. – Он протянул мне небольшую шкатулку – почтовый артефакт для писем.

Я взяла его и прижала к груди. Судя по всему, он парный и у Марселя есть вторая такая же шкатулка. В голове же билась мысль: «Марс уезжает, а я только вчера сбежала от него. Боялась увлечься и не удержать силу, а теперь он уезжает, и неизвестно, когда мы увидимся».

– Марсель…

– Все будет хорошо, – улыбнулся он, внезапно привлек меня к себе и обнял. – Я постараюсь вернуться поскорее.

– Ага, он уезжает, но обещает вернуться, – хмыкнул снизу Ё‑ё.

– И что в этом плохого? – выгнул бровь Марсель.

– Да ничего. Но ехал бы ты уже в свою столицу и не возвращался. Сам ведь нас сюда‑то отправил, так что нечего теперь девушке голову морочить‑пф!

– А я и не морочу, – ответил Марсель и посмотрел мне в глаза. – Я очень хочу поскорее вернуться.

– Тогда нечего говорить, что не знаешь, когда приедешь! – сжал лапки в кулачки Ё‑ё. – Всегда можно вырваться в гости на денек‑то!

Марсель вздохнул:

– В том‑то и дело, что в ближайший месяц не получится. Я знаю свое начальство.

Отвечая, он смотрел не на Ё‑ё, а мне в глаза, и я понимала, что буду скучать. Очень! Уже скучаю…

– Так и говори, что приедешь не раньше зимнего бала, когда адепты вернутся с каникул. А это, между прочим, через полтора месяца, – ворчливо подвел итог еж.

– Скорее всего, так и будет, – вздохнул Марсель и посмотрел наконец на Ё‑ё. – Присмотри тут за Эйлин.

– Что, боишься, что молодые да резвые уведут‑то? – ехидно уточнил друг.

– И это тоже, – невесело усмехнулся Марсель и покосился на меня.

Я невольно порозовела, но постаралась сделать вид, что не услышала последних фраз.

– Посмотрим‑пф, – нехотя ответил Ё‑ё, насупился и, закатив глаза к потолку, отвернулся от нас.

У меня брови поползли вверх. Неужели еж дает свое красноплащевое разрешение на прощальный поцелуй? Но тут Марсель привлек меня к себе ближе и заглянул в глаза. И я сама потянулась к его губам. Ничего, в кармашке лежит целых три накопителя. Справятся как‑нибудь с небольшим выплеском.

И я потерялась в этом поцелуе. Забыла, как дышать и где нахожусь. Марсель целовал нежно, но напористо, прижимал к себе, зарывался пальцами в распущенные волосы на затылке, сводил с ума этими прикосновениями. Я пылала в его объятиях, в который раз убеждаясь в словах дяди, что долгое безразличие к мужчинам у магов может вылиться в излишнюю чувствительность, но ничего не могла с собой поделать.

Наконец Марсель отстранился и, тяжело дыша, уткнулся лбом в мой лоб.

– Ты сводишь меня с ума, моя Птичка. Будешь мне писать?