Птичка в академии, или Магистры тоже плачут 2

– Не говори ерунды! Никто не воздыхает, – отмахнулась я и похлопала по многочисленным карманам на штанах и куртке, приходя в восторг.

Ё‑ё фыркнул:

– На зимнем балу посмотришь, какие обнаружишь кучки из рук и сердец.

Я почему‑то представила все это безобразие отнюдь не в переносном смысле и скривилась:

– Фу на тебя.

– А почему кучки появятся именно на зимнем балу? – спросила ежа Лайза.

– Так многие домой поехали, только чтобы заручиться поддержкой и разрешением рода на брак. И если эль Лавалье не появится, то я сам лично напишу ему, сколько предложений Эйлин получила, и заверю, что она думает как минимум над парочкой! А еще…

– Это еще зачем? – опешила я.

– Не поверишь, но только для того, чтобы порадовать свою ежиную душу и увидеть его перекошенную физиономию. А после такого письма я ее точно увижу.

Ё‑ё даже прикрыл глазки, предвкушая удовольствие.

– А если он приедет на бал? – со смешком поинтересовалась Лайза.

Еж скис:

– Написаю ему в тапки.

– Что? – У меня чуть накопитель из руки не вывалился, который я собиралась положить в один из кармашков куртки на груди. – Ты же приличный еж и никогда за таким непотребством замечен не был!

– Правильно, – приосанился Ё‑ё. – Я приличный еж, но с глубокой моральной травмой по вине этого индивида. Так что некоторое отступление от норм приличия допустимо.

– И какую же моральную травму он тебе нанес? – Лайза даже подбоченилась

– Глубокую, – весомо ответил Ё‑ё и важно стряхнул пылинку со своего плаща, заставив нас улыбнуться. Но потом он посмотрел на меня и уже совершенно другим тоном произнес: – Ты так радуешься этим карманам, будто в каждом лежит по накопителю.

– Не лежит, но я положу. Это ведь так удобно! Столько важных мелочей можно с собой носить! Может, пошить себе для повседневной жизни что‑то вроде жилета с карманами?

– Разве что для работы в лаборатории. В обычной жизни это будет смотреться странно и даже смешно. А быть странной, поверь, не всегда хорошо. – ответила Лайза, и ее улыбка стала грустной.

Я поняла, о чем она говорила, ведь именно такой ее в академии и считали. Лайза очень часто выглядела задумчивой, а когда выныривала из этого состояния, отвечала невпопад, а иногда говорила очень странные вещи, похожие на предсказания. Я как‑то спрашивала ее, почему она так делает, и Лайза ответила, что это из‑за зимы. В это время года она более задумчивая и рассеянная и ничего не может с собой поделать.

Покрутившись немного у зеркала, мы собрались выходить. Лайза пошла вперед, а я придержала Ё‑ё.

– Слушай, про тапки ты ведь пошутил?

– Конечно! – усмехнулся друг, и я облегченно выдохнула. – Сам я никогда в них даже не присяду. Зато найду тех, кто сможет.

– Ё‑ё! – возмутилась я, но еж захихикал и убежал вперед.

Мне оставалось только покачать головой. Когда уже у них закончится это непонятное противостояние?

Когда мы вышли в гостиную, Хорас нас уже ждал. С пятеркой сурового вида искателей, которые нас будут сопровождать, мы познакомились чуть раньше, и они уже отправились в путь. Инструктаж мы прошли тогда же. Вернее, гораздо раньше, но нам не поленились его повторить.

Сейчас же нам следовало изобразить отбытие в карете через противоположные городские ворота. Потом объехать город по дуге и добраться до условленного места.

Конспирация во всей красе, но иначе из‑за многочисленных агентов тайной канцелярии нельзя.

– Ваша группа с вещами уже ждет в условленном месте. – Глава гильдии протянул нам наши теплые плащи. – Удачи! И… – Он запнулся, явно хотел что‑то сказать, но мотнул головой и тихо произнес: – Я буду вас ждать.

И мы отправились в путь. Впереди нас ждала Пустошь и стена, которую нам предстояло каким‑то образом преодолеть.

 

Глава 8. О преодолениях и ожиданиях

 

До стены мы добрались к вечеру. Искатели разбили небольшой лагерь, а рано утром нам предстояло отправиться в путь. Спалось мне плохо, хотя я и понимала, что нужно хорошенько отдохнуть, ведь вставать на рассвете, но ничего не могла с собой поделать.

– Эйлин, а ты думала, что будешь делать, когда вернешься? – внезапно тихо спросила Лайза, с которой мы делили палатку.

– Не понимаю тебя. – Я повернулась к ней лицом. – Жить, конечно.

– Понимаешь… Пустошь… она… меняет… – произнесла подруга так, будто каждое слово давалось ей очень тяжело.

– Что ты имеешь в виду?

– Прости, не могу тебе ничего толком рассказать. Пока что… Но… Я, наверное, там останусь.

– Что?! – чуть не вскричала я, но подруга на меня зашикала, призывая к тишине.

– Тише! Я не для того тебе это говорю, чтобы ты перебудила весь лагерь!

– А зачем?

– Может… – Лайза вглядывалась мне в глаза. – Еще не поздно повернуть назад. Понимаешь… тебе сейчас тяжело, но…

Я видела, что она хочет сказать больше, но не может. Я тоже смотрела ей в глаза, пыталась прочесть, что она хочет передать, но вокруг Пустоши и самой Лайзы намешано столько тайн, что понять истинную подоплеку ее слов и мотивов просто невозможно. В голове крутилась масса вопросов, но я понимала, что из‑за принесенных ранее клятв она не сможет мне на них ответить. Поэтому спросила другое:

– А ты со мной вернешься?

– Нет. Я пойду дальше, – ответила она еще тише.

– Тогда и я не поверну. – Я даже помотала головой. – Я не могу отказаться от этой возможности. Не могу. Я… слишком боюсь в какой‑то момент не справиться со своей силой и причинить вред людям.

– Понимаю, – ответила Лайза и прикрыла глаза. – Тогда давай спать. Завтра нас ждет тяжелый день.

– Ну ты и мастерица навести тень на плетень, – проворчал лежавший неподалеку Ё‑ё. – После такого заснешь! Знаешь, сколько мыслей у меня теперь в голове роится‑то? И что ты собралась делать в Пустоши? Где жить‑то? Или надумала там умереть? И чем тебе наша академия не хороша? Даниэля вон на расстоянии держишь. Что с ним не так?! Мужчинка‑то что надо! А ты в Пустоши решила сгинуть?!