Пусть она уйдет

– Чем вы тут вдвоем занимаетесь? А! Я вижу, принцесса проснулась.

– Я просто говорила Хлое, что она слишком сильно качает Эви.

– Я ничего такого не делала, – возражает Хлоя. – Извини, если тебе неприятно, когда я держу Эви на руках.

– Конечно, нет!

Теперь Хлоя почти не двигается. Только очень аккуратно покачивает Эви. Та прекратила плакать и теперь смотрит на Хлою распахнутыми глазами.

– Я не хотела…

– Чего ты не хотела? – повышает голос она. – Что именно я делаю не так, Джоанна?

– Правильно Джоанн, но…

– Я так и сказала.

– Нет, ты сказала Джоанна, но слушай, я просто хотела сказать, что перед приходом Ричарда ты немного… – Я качаю головой. – Ты все делала так, Хлоя. Ты все делала отлично. Я вижу, ты ей нравишься.

– Тогда почему ты говорила, что я ее неправильно держу?

Ее визгливый голос становится все выше, а уголки губ, наоборот, ползут вниз. Она что… сейчас заплачет?

– Нет! Я не хотела… Я сказала, что до этого… Неважно. Правда, все отлично.

Но Ричард уже хмурится на меня.

– Ты в порядке, Джо?

– Да, конечно…

Моя улыбка уже довольно фальшива, но в остальном я держусь молодцом.

– Давайте пойдем вниз и приготовим ужин.

Хлоя протягивает Эви мне. Она пытается вырываться и открывает рот, чтобы запротестовать, хотя еще не умеет этого делать.

– Ты не против, Джоанн? Положишь Эви спать? – спрашивает Ричард.

– Да, конечно.

Хлоя берет отца под руку. Я слышу, как она говорит в коридоре: «Честно, понятия не имею, что не так. Я вообще ничего не сделала. Не знаю, почему она так отреагировала».

У меня буквально падает челюсть. Она же правда так трясла Эви, что со стороны это выглядело очень неприятно, почти опасно. Я кладу дочку в кроватку, и только минут через двадцать ей снова удается заснуть. В этот раз, прежде чем пойти вниз, я сворачиваю в нашу комнату, меняю рубашку, причесываю волосы и наношу на лицо немножко румян. И делаю глубокий вдох, готовя себя к предстоящему вечеру.

Почему‑то у меня появляется чувство, что наладить отношения с Хлоей окажется немного труднее, чем я рассчитывала.

 

Глава 8

 

Достаю из печки лазанью, которую успела сделать днем. Ставлю на стол, и от нее идет горячий пар.

– Я положу, – говорю я. – Хлоя? Передай, пожалуйста, свою тарелку.

– Я открою вино.

Ричард идет к стеллажу и выбирает бутылку. Я протягиваю руку. Хлоя смотрит на лазанью так, будто та сдобрена цианидом, но все же подает мне тарелку. Ричард возвращается с белым вином.

– Ой, подождите, есть же еще овощной салат, – говорю я, разложив лазанью. – Сейчас принесу.

Ричард посмеивается.

– Вот правда, Джоанн, ты бы голову свою потеряла, если бы ее не прикрутили.

Хлоя громко хохочет. Я тоже смеюсь, хотя лучше бы Ричард не выставлял меня на посмешище, особенно при первом знакомстве с Хлоей.

Когда я возвращаюсь с салатом, Ричард расспрашивает ее про учебу.

– У меня было мало времени. Я немножко подрабатывала моделью. – Она отламывает кусок лазаньи вилкой. – На самом деле, довольно активно.

– Не знала, что ты была моделью, – говорю я, хотя понимаю почему.

Хлоя действительно потрясающе красива, хотя с ростом около метра семидесяти низковата для подиума. Сегодня на ней однотонная коричневая водолазка, и в сочетании с макияжем и густыми, выразительными бровями, унаследованными от отца, ее зеленые глаза выделяются еще сильнее. Она пожимает плечами, но ничего не отвечает.

– Это очень интересно, – серьезно заявляет Ричард, как будто она рассказывает про свою диссертацию по генной инженерии. Он наливает Хлое бокал вина, потом наклоняет бутылку в мою сторону. – Хочешь немного вина, Джо?

– Да, пожалуйста, – приподнимаю бокал я.

Хлоя поворачивается к Ричарду.

– Сколько было маме, когда я родилась, пап?

Ричард накладывает салат, глядя на него так пристально, будто это требует от него максимум концентрации.

– М‑м‑м?

– Сколько было маме, когда она родила меня? – повторяет Хлоя.

– Кажется, двадцать четыре.

– Я так и думала. – Она кладет кусок лазаньи в рот, и ее зубы клацают о вилку. – Я считаю, это хороший возраст для рождения ребенка. А ты, папуль?

– Знаешь, тридцать три – это совсем немного, Хлоя. Поверь мне, однажды ты это поймешь, – говорю я, как будто мне уже сто тридцать три. – Ты согласен, Ричард?

Ричард, который к этому моменту уже точно понял, что от него требуется ответ, и желательно тот, который подкрепит мою точку зрения, произносит:

– Не говори глупостей, Хлоя! Джо не старая!

Он кладет на стол щипцы для салата и треплет ее за щеку двумя пальцами, весело посмеиваясь. Ричард убирает руку, а Хлоя хватает его за запястье, и на долю секунды у меня создается впечатление, что сейчас она поцелует его ладонь. Стоит ли говорить, что это было бы очень странно. Но, может, мне просто показалось.

Я кладу приборы и наливаю себе еще вина, раз могу себе позволить.

– Как тебе Лондон после стольких лет за границей?

– Он потрясающий. Обожаю его. А ты любишь Лондон, папуль?

– Да, разумеется. Прекрасный город.

Между нами повисает тишина, и я не знаю, чем ее заполнить. Поднимаю свой бокал.

– Ну, я просто хочу сказать, что очень рада, что ты здесь, Хлоя. Добро пожаловать.

Ричард смотрит на меня, и его глаза увлажняются. Он несколько раз моргает, тянется ко мне через стол и сжимает мою руку.