Пусть она уйдет

– И часто ты это делаешь? Напиваешься и трахаешься с другими мужчинами?

Я громко ахнула. Он подозвал официанта.

– Счет, пожалуйста.

– Ричард, что ты делаешь? Мы же только пришли.

– Не хочу разлучать тебя с твоим любовником. Если ты предпочитаешь провести вечер с ним, то так и сделай.

Я стала ему возражать, призналась, что все это рассказала, только чтобы заставить его немного поревновать, что я идиотка и никогда, никогда даже не задумаюсь о том, чтобы уйти к кому‑то другому. Но его лицо покраснело от злости, а руки на коленях крепко сжались в кулаки. Никогда раньше не видела его в таком состоянии и не могла ожидать такой реакции. Я пыталась объяснить. Это все неважно. Это был просто поцелуй. Энтони ничего для меня не значит. Только Ричард. Я все продолжала и продолжала говорить, но Ричард не слушал. Обычно я оставалась у него дома в Кенсингтоне, но вместо этого он посадил меня в такси и ушел. Я доехала до дома на поезде, не переставая рыдать, в своем элегантном новом платье.

На следующий день он прислал мне дюжину роз и записку. «Я просто глупый старик, который до безумия в тебя влюблен. Пожалуйста, прости меня».

И я простила, конечно. Но после того случая была осторожна, потому что у моего слегка чудаковатого, немного чокнутого седеющего Кларка Кента тоже есть характер. С тех пор я только однажды видела, как он потерял самообладание. Что‑то случилось у него на работе – я толком и не поняла что. Это было у нас дома, разговор происходил по телефону. Ричард ударил кулаком в окно. Ну, не совсем в окно, потому что оно не разбилось. Но, наверное, было больно.

– И я ведь не первая, кто будет работать из дома, – говорю ему я. – У нас в офисе есть пара человек, которые работают один или два раза в неделю. В наше время это обычное дело.

– Но что с Эви? – спрашивает он.

Ричард с большой заботой относится к Эви, и это одна из тех его черт, которую я люблю больше всего. С первой минуты ее рождения он хлопочет вокруг нее, волнуется, защищает. Он пришел в восторг, когда я сказала, что хочу взять отпуск по уходу за ребенком минимум на два года. Иногда мне кажется, что Ричард волнуется о ней даже больше, чем я, а это о многом говорит. Он с такой же тщательностью выбирал качественную видеоняню (как по мне, предельно прозаический предмет), как другие выбирают школу.

– Мне, конечно, будет кто‑нибудь помогать. Няня, которая могла бы приходить и присматривать за Эви, пока я работаю.

– Но как ты поймешь, что ей можно доверять? А вдруг она захочет забрать Эви? Вдруг она украдет нашего ребенка?

Он же не говорит серьезно?

– Ричард! Сейчас множество профессиональных нянь. Я обращусь в приличное агентство. Они работают только с проверенными людьми с блестящими рекомендациями. Я же не возьму человека с улицы! Обещаю, – улыбаюсь я, и он приподнимает уголки губ в ответ.

– Джоанн, дорогая, если ты правда этого хочешь, то я считаю, это отлично. Поздравляю! – Он поднимает бокал, и я делаю то же самое.

– Спасибо. Это много для меня значит.

Мы обсуждаем, как у него прошел день, а потом Ричард спрашивает:

– Ну а ты сегодня чем занималась?

Ну, все утро я сидела с Эви. Потом получила почту, которую оставила на полке, но ты на нее едва взглянул, так что не заметил письма от Изабеллы. Еще пыталась поговорить с Роксаной, но она не изъявила встречного желания, а потом я заснула с Эви на руках, и пришел ты.

– У меня был очень насыщенный день, – говорю я. – Думаю купить велосипед.

 

Глава 5

 

Только после ужина, когда мы располагаемся в гостиной, Ричард усаживается читать почту. Я разжигаю огонь. Это единственное, что у меня действительно хорошо получается – поддерживать жаркое пламя. Я изо всех сил стараюсь не смотреть на Ричарда, как будто ни чуточки не интересуюсь, что там ему пришло. Поглаживаю Оскара и жду: терпения у меня хватает ровно на пять минут. Потом я возвращаюсь на диван, подбираю под себя ноги и наклоняюсь к нему, будто только сейчас заметила, что он читает письмо от Изабеллы.

– От кого это? – изображаю святую невинность.

– Ты не поверишь!

– Что? Кто это?

– Это от Хлои.

Я откидываюсь назад.

– От Хлои?

Он размахивает письмом в воздухе, а на его привлекательном лице расплывается улыбка. Ричард медленно качает головой, одновременно радостно и удивленно.

– Она хочет приехать навестить нас.

– Твоя дочь Хлоя?

– Да! – Он переворачивает листок и продолжает читать с такой широкой улыбкой, что у него на правой щеке появляется ямочка. – Она пишет, что ей надоело сердиться. Только послушай. «Я так по тебе скучаю, папуль. Я сожалею обо всем, что случилось, и очень хочу повидаться со своей маленькой сестренкой. У меня скоро кончается семестр. Я могла бы приехать и немного у вас пожить, если вы не против». – Он поднимает взгляд. – Можешь в это поверить?

Я чуть не спрашиваю, не пишет ли она что‑нибудь про меня, не хочет ли повидаться со мной? Но, наверное, нет. На самом деле именно из‑за меня они рассорились. Не знаю почему, ведь я ее ни разу в глаза не видела, но она так расстроилась, когда ее отец решил снова жениться, что категорически отказалась прийти на нашу свадьбу. Она не разговаривала с Ричардом с тех самых пор, несмотря на его многочисленные попытки наладить отношения. А это было восемнадцать месяцев назад.

– Когда ты рассказал Хлое про Эви?

Я рада, что они пообщались, но, с другой стороны, меня это удивляет, потому что он раз за разом откладывал разговор. Мы сделали много семейных портретов после рождения Эви, и я подумала, что идеально будет отправить ей один из них. Предлагала ему написать примирительное письмо. Но он хотел поговорить с Хлоей лично, а с учетом того, что она даже на звонки его не отвечала, это казалось утопией.

– Почему ты не сказал мне? – спрашиваю я.

Эви начинает плакать. Мы оба пялимся в динамик, гадая, успокоится она сама или нет.

– Думаю, это просто потрясающие новости. – И я говорю это не только потому, что письмо не от Изабеллы! Плач Эви затихает. Мы оба облегченно вздыхаем. – Так когда она хочет приехать?