Пустые зеркала

– Но как же. – растерянно пробормотала Юля. – Там же была эта шкатулка, которая на тот момент находилась у вас в отделении!

– Это как раз не самое сложное. На записи мы могли видеть копию. Ведь настоящую шкатулку никто, кроме Дианы, и открыть‑то не мог, а там она стоит с поднятой крышкой. Кто ее открыл? Еще одна ведьма из этого… ковена?

Он сказал это так спокойно и уверенно, что Юля против воли снова улыбнулась. Похоже, полицейский майор окончательно втянулся в происходящее.

– Но где тогда могла быть сделана та запись? Понятно, что можно скопировать часть помещений, сделать своего рода декорации… – Юля почему‑то споткнулась об это слово, но сама не поняла почему. Тряхнула головой и продолжила: – Но все‑таки… где?

– Где‑то недалеко отсюда, – предположил Карпатский. – Где‑то, куда Алекс Найт мог достаточно быстро добраться, исчезнув из гостиницы.

Он повернулся к лифтам и задумчиво посмотрел на них.

– Кстати, об исчезновении…

Карпатский пересек холл, на ходу приветственно кивнув Марине, и нажал на кнопку вызова. Стоявший на первом этаже лифт сразу открыл двери.

– Остается под вопросом, как именно все произошло. Он ехал с третьего этажа на первый, но так и не доехал… Куда он мог приехать?

Карпатский провел пальцем по панели управления вдоль немногочисленных кнопок, задержался у кнопки с буквой «Р» и вопросительно посмотрел на Юлю.

– Это пустая кнопка, – торопливо пояснила она. – Мастер, подключавший лифт, предположил, что в здании планировалась подземная парковка, но потом прежний владелец передумал, а лифты уже были заказаны. В итоге эта кнопка никуда не ведет.

Выслушав ее объяснение, Карпатский все же нажал на кнопку. А потом еще пару раз. Лифт предсказуемо не отреагировал.

– А это что? – внимание Карпатского переключилось на маленькую замочную скважину.

– Это для ключа, открывающего доступ на определенные этажи, – с готовностью пояснила Юля. – Но мы этим не пользуемся.

– А где ключи?

– Честно говоря, понятия не имею. Мне их не передавали. Даже не знаю, выдали ли их предыдущему владельцу. Можно затребовать их у компании, которая обслуживает лифт, но вроде как необходимости нет…

Карпатский кивнул, то ли соглашаясь с ней, то ли просто каким‑то своим мыслям. Явно хотел спросить что‑то еще, но не успел. За их спинами прозвучал голос Дианы:

– О, привет. Какие люди!

Полицейский моментально потерял интерес к лифту в целом и панели управления в частности. Вскинул взгляд на Диану, как‑то сразу весь подобрался. Юле показалось, что он даже заволновался. Во всяком случае, что‑то такое появилось в его взгляде.

Губы снова попытались растянуться в улыбке, но Юля сдержалась. Посмотрела на часы и обратилась к Диане, одетой уже по рабочему дресс‑коду в темный брючный костюм:

– Ты что‑то рано. До твоей смены еще двадцать минут.

– Но я же все равно здесь, – пожала плечами та. – Чего время тянуть?

Она перевела взгляд на Карпатского и улыбнулась ему. Тот смотрел на Диану, не отрываясь, как будто вовсе позабыл о Юле.

– Что ж, – протянула та многозначительно, – если я вам больше не нужна, то я пойду?

Вопрос адресовался Карпатскому, и тот даже нашел в себе силы ненадолго снова переключиться на нее и кивнуть.

– Да, конечно. Если у меня появятся дополнительные вопросы, я вас найду.

И он снова повернулся к Диане, а Юля поторопилась ретироваться.

 

* * *

 

17 марта 2004 г

г. Шелково

Зеркало пристально вглядывалось в девушку, сидящую напротив него. Узкое лицо со впалыми щеками можно было бы назвать красивым, если бы не болезненный цвет кожи и залегшие под глазами тени. Зато сами глаза были невероятно красивы, хотя и трудно было объяснить, что в них такого. Кто‑то наверняка сказал бы: «Глаза как глаза, ничего особенного!» Красивая форма, серо‑голубая радужка – таких глаз миллионы. Но когда во взгляде искрятся решительность и надежда, он всегда производит впечатление, в отличие от взгляда потухшего, пустого.

На голове у девушки было закручено полотенце. Чуть взволнованно выдохнув, она стянула его, позволяя почти черным мокрым прядям рассыпаться по плечам. Немного взбив волосы руками, она придвинулась к зеркалу ближе, внимательно разглядывая себя. В полутьме комнаты это было не так уж легко сделать, пришлось встать с низкого пуфика и перенести с обеденного стола лампу, поставить ее поближе к зеркалу.

За стеной что‑то громыхнуло, и девушка напряженно замерла, обернувшись к закрытой двери в комнату. За ней послышались шаги, потом еще один громкий хлопок – сосед никогда не утруждал себя попытками вести себя потише, даже среди ночи. Вскоре в санузле громко заурчал слив унитаза. Звука льющейся из крана воды так и не раздалось: мытьем рук сосед тоже не особо заморачивался.

Шаги зазвучали в обратном направлении, но сразу остановились у закрытой двери. Несколько раз дернулась ручка, но замок был надежно заперт, поэтому дверь не поддалась. Громко шаркая, сосед добрел до своей комнаты. Снова раздался громкий хлопок, а еще через несколько секунд заорал телевизор.

Отражавшиеся в зеркале старые часы, висевшие на противоположной стене, показывали два часа ночи, но кому какое дело?

Девушка снова повернулась к зеркалу, и стало видно, как изменился ее взгляд: в нем появился страх, в глазах поблескивали непролитые слезы. Однако девушка моргнула, чуть дольше необходимого подержав веки опущенными, – и на ее лице вновь отразилась решительность.

Громко орущий телевизор за стеной позволил включить фен и спокойно высушить волосы. Сосед, наверное, даже не услышал. Из его комнаты уже тянуло сигаретным дымом.

Закончив с волосами, девушка взяла в руки упаковку с контактными линзами. Руки все еще немного дрожали, поэтому вставить их с первого раза не удалось, пришлось потрудиться. В какой‑то момент она едва не психанула, но все же довела дело до конца.

После чего выпрямилась и покрутилась перед зеркалом. Одежда на болезненно худощавой фигурке сидела немного мешковато, наспех высушенные волосы беспорядочно свисали с головы, а глаза покраснели от манипуляций с линзами, но на лице расцвела удовлетворенная улыбка. Своим видом девушка осталась довольна.