Пустые зеркала

– Лучше бы Алекс поскорее нашелся, – тихо заметила Юля. – Мне кажется, он мог бы пролить свет на происходящее.

 

* * *

 

10 июля 2020 г

г. Шелково

Зеркало висело на стене так, что умудрялось отражать сразу и кухню, и одну из комнат, в которой сейчас работал телевизор. Бодрый голос диктора рассказывал о новостях за день, а уставший мужчина сидел на диване и слушал его, одним глазом поглядывая в экран. Вторым глазом он присматривал за младшим сыном, с энтузиазмом кружившим по комнате на трехколесном велосипеде. Благо, та была достаточно просторной.

На кухне в этот момент готовился ужин под тихое мурлыканье радио и громкие возгласы старшего сына, игравшего с огромным синим роботом.

Позвенев звоночком, трехколесный велосипед выехал за пределы комнаты, пересек прихожую и направился в кухню. Мужчина со вздохом встал с дивана и пошел следом, дабы убедиться, что младший отпрыск не свалит по дороге стул, не стянет на себя горячую сковородку и не собьет кого‑нибудь – брата или маму.

– А что там с ужином? – крикнул он на ходу. – Пахнет умопомрачительно, я сейчас слюной…

Мужчина осекся на полуслове, краем глаза заметив в зеркале какое‑то движение. Как будто в оставленной пустой комнате кто‑то находился. Он шагнул назад, поворачиваясь к зеркалу, опасливо заглядывая через него в помещение. То теперь выглядело пустым, каким и должно было быть.

Тряхнув головой, мужчина потер рукой глаза. Видимо, пересидел у компьютера, вот уже и мальчики кровавые мерещатся.

– Что ты говоришь? Ай, Даня! Ты зачем под руку лезешь? Сереж, я же просила присматривать за ним, когда он на этой штуке по квартире разъезжает!

Голос жены, раздавшийся на кухне, заставил мужчину ускориться.

– Прости, он оторвался от меня, – повинился Сергей, отлавливая Даню вместе с велосипедом и вывозя его из кухни. – Давай, дружочек, поехали отсюда, не будем мешать маме, а то останемся без ужина.

Проходя мимо зеркала уже вместе с сыном, Сергей вновь притормозил и вгляделся в отражение, пытаясь хотя бы предположить, что именно мог принять за присутствие постороннего. Как назло, в зеркале не было видно ни одного объекта, который подходил бы на роль внезапной иллюзии.

Оставалось только пожать плечами и вернуться в гостиную. А еще прикрыть дверь, чтобы ограничить передвижения Дани и велосипеда одной комнатой.

Поскольку свет в прихожей не горел, там сразу стало заметно темнее. Как и в коридоре, ведущем к ванной, туалету и второй комнате, где все лампы также были выключены. Поэтому, когда старший сын вместе с летящим по бескрайним космическим просторам супер‑роботом выбежал из кухни, он почти сразу замер, испугавшись сгущающейся впереди темноты.

– В космосе всегда темно, – сообщил он вслух то ли роботу, то ли самому себе, но все же не торопился продолжить путь. Полетать ведь можно и здесь.

Имитируя звук работы двигателей, он принялся поворачиваться вокруг своей оси прямо напротив зеркала, но вдруг снова замер, глядя в отражающую поверхность, и прижал синего робота к груди. Чуть склонив голову набок, он смущенно поинтересовался:

– Дядя, а ты кто?

 

Глава 3

 

4 июля, воскресенье

Медвежье озеро

Направляясь на Медвежье озеро, Карпатский знал, что может встретиться там с Дианой. Даже в какой‑то мере надеялся на это. Надеялся – и сам себя ругал. Ему бы держаться от девчонки подальше, чтобы не портить ей жизнь своим присутствием в ней. И заодно собственное сердце не тревожить. Но, судя по всему, все это уже не в его власти.

В начале года ему исполнилось сорок два, но за всю свою уже довольно длинную жизнь он лишь однажды чувствовал себя по‑настоящему влюбленным. Это началось в школе, когда он был совсем мальчишкой и в голове его еще роились романтические установки, почерпнутые из приключенческих романов, в которых герои ради дамы сердца готовы были отдать все, даже жизнь.

Жизнь, к счастью, от него никто не потребовал, но в первые годы существования их с Ксюшей молодой семьи им обоим пришлось туго. У нее – учеба без стипендии, у него – служба в полиции за копейки, а у них обоих – новорожденная дочка. Вечная нехватка денег, отсутствие собственного жилья и каких‑либо перспектив его появления, подработки в свободное от службы и ребенка время, часто – вместо сна. Было нелегко.

Однако они справлялись. Всегда справлялись. И даже были счастливы, потому что вместе были силой. Вместе они были способны на все, потому что одно только присутствие Ксюши рядом заменяло Карпатскому и сон, и еду, наполняло его энергией. Это помогло пройти через самое сложное время. Это, а еще, конечно, родители с обеих сторон и молодой здоровый организм.

Тем сложнее оказалось принять крушение всего, что было построено с таким трудом. Карпатский до сих пор не мог сказать наверняка, что именно по‑настоящему подкосило его тогда, десять лет назад: внезапная трагическая гибель дочери или уход жены. Ему казалось, что если бы Ксюша осталась, они со временем преодолели бы случившееся. У них появились бы еще дети. Рана, конечно, осталась бы навсегда, но они жили бы ради них и ради друг друга.

Но после случившегося Ксюша не могла на него даже смотреть, не то что говорить с ним. Она винила во всем его. Ведь это Карпатский перевез семью в Шелково: здесь у него были карьерные перспективы. Он же узнал о Медвежьем озере и предложил устроить там пикник. Вообще‑то, Ксюша не была против ни первого, ни второго. Отдельная, пусть маленькая и служебная, квартира ей очень нравилась, да и встречи с друзьями на природе, особенно у воды, они оба очень любили.

Вскоре после похорон она собрала вещи, вернулась к родителям в Одинцово, а потом и вовсе подала на развод. Карпатский тогда пытался убедить себя в том, что ее можно понять. Он и сам считал себя виноватым в произошедшем. И все же, когда их развели, он все равно почувствовал себя брошенным и преданным.

Ощущение это усугубилось, когда всего год спустя Ксюша снова вышла замуж, а потом родила сначала одного сына, а потом и второго. «Наверное, так ей было легче», – осторожно предположила Диана, когда он упомянул эти факты. Да, пожалуй. Даже наверняка. Карпатский тогда сказал, что не в обиде на бывшую жену и рад, что она справилась. И даже почти не солгал. Он действительно не обижался на Ксюшу, но и по‑настоящему порадоваться за нее не мог. Он злился. Злился до сих пор.