Пятое время года

Хелли закивала, потуже затянула свой платок и заторопилась прочь, пока ведьма не передумала. Я убрала чашки в буфет, смахнула со стола крошки и уныло уставилась в окно. Надо что‑то мудрить, половиной булки в день сыт не будешь. В отложенную на квартплату заначку лезть нельзя: стоит начать, и живо окажешься без крыши над головой. Госпожа Ловен, в отличие от меня, долгов не прощает, выставит на улицу как миленькую.

Увы, я сама здорово осложняла себе жизнь тем, что не бралась за всё подряд. Участвовать в торговых махинациях отказывалась наотрез, сомнительные сделки тоже не жаловала. Отговаривалась расхожим заблуждением – мол, за обман Боги заберут дар. Несведущие съерцы верили. Конечно, оставалась госслужба…

Два громких удара, четыре частых, снова два громких и мелкая дробь. Я вздохнула: предчувствия не обманули. Лишь один человек выстукивал на моей двери гимн исчезнувшей школы Шéрры, очевидно для того, чтобы я успела подготовить торжественную встречу. Пока шла открывать, покосилась в потемневшее от сырости зеркало. Седая, коротко стриженная ведьма в отражении скорчила гримасу. Чёрное платье – а какое ещё носить ведьме? – обтягивало высокую поджарую фигуру. Не женщина, а скаковая кобылица, удил и трéнзеля не хватает.

Рен ворвался, внеся с собой свежий ветер и особый дух беспокойства. Недаром фамилия Арьéрро, данная ему учителем, означала хаос или беспорядок. Розыскное управление Тангера знало заместителя начальника как господина Эриéна Арьé. Светлокожий и голубоглазый, Рен мало походил на шерронца и отлично вписался в местные стандарты. Знал ли кто‑нибудь, кроме меня, что белоснежные волосы Рена от природы были иссиня‑чёрными, как и мои?

– Мур‑Мур, ты допрыгалась! Собирайся, отсидишь десять суток за мелкое хулиганство!

Десять суток на полном обеспечении за счёт Её Величества – заманчиво, чёрт возьми! Проблема завтраков, обедов и ужинов решается сама собой. Если бы не одно но: с некоторых пор у меня развилась непереносимость тюремных камер. Пришлось задрать нос:

– Вот ещё! В чём ты углядел хулиганство? Я предсказала будущее. В Съере запретили работать бесплатно? Тогда пусть госпожа Ферье гонит четвертак за услуги, и мы в расчёте!

Как всегда, от волнения я сбилась на простецкий говор, благо меня за это больше никто не отчитывал. Госпоже Мур‑Мур не было надобности следить за правильностью речи.

– Ты напугала бедняжку! – Рен выставил длинный палец и без тени смущения упёр его мне в грудь.

– Так я же ведьма, – пожала я плечами. – Мне положено.

– Ты – Пряха, – отрезал он. – Образованная, опытная, сильная. И на что ты тратишь дар? Третируешь бабёнок в булочных? Давай, влезай в своё отрепье, лично отведу тебя на Сермяжную.

– Иди к чёрту, – я демонстративно села на стул и, поскольку платье позволяло, закинула ногу на ногу. – Ферье ни за что не написала бы заявление, ей ещё жить в этом квартале. А без её заявления тебе не завести дело. Чай будешь?

– Наливай, – ухмыльнулся Рен и жестом заправского фокусника вытащил из кармана пальто завёрнутый в бумагу кекс. – Держи, Мур‑Мур. С корицей, как ты любишь.

– Ведьмак недоделанный, – проворчала я. – Практикуешь метод кнута и пряника? Что тебе понадобилось, говори!

– Сначала чай, – Рен снял дорогое пальто и аккуратно повесил его на плечики. – Я не завтракал, с семи утра на ногах.

– Тебя пожалеть и приласкать?

– От твоей ласки у меня начнётся нервный тик, – Рен по‑хозяйски зашуршал в буфете, вытащил чашки, блюдо и нож. – Мур‑Мур, где сахар?

– Сладкое есть вредно, – фыркнула я. – Вредит фигуре.

– Опять сидишь на мели? – он ловко нарезал кекс. – Сколько тебе повторять: иди работать в Розыскное. Жалование пятого и двадцатого числа строго день в день!

– Благодарю покорно. К жалованию прилагается работа с девяти до шести – это по уставу. А по факту – с раннего утра до поздней ночи. Вдобавок постоянная спешка, нагоняи от начальства, дурацкие распоряжения, которые придётся выполнять… Ничего не упустила?

– Голодать, по‑твоему, лучше?

– Это временно.

Кекс был свежий и вкусный, я сама не заметила, как слопала половину. Рен не отставал. Допил чай, аккуратно промокнул губы салфеткой.

– Чего тебе надо? – потребовала я уже не столь агрессивно.

– У нас убийство, – вздохнул он. – И не абы кого, а уважаемого члена городского совета и владельца завода газового оборудования Сéймуса Герьé. По самым скромным прикидкам его состояние приближается к миллиону. Высший приоритет, особый контроль… Мур‑Мур, помоги, а?

 

Глава 2

 

– Ты ухлопал весь резерв и ничего не увидел? – уточнила я.

– Мур‑Мур, ты сама назвала меня «ведьмаком недоделанным». Интуиция в очередной раз тебя не подвела: я больше не Пряха. Пальцами со сращёнными костями не скрутишь нить. А тянуть за неё – верный обморок, причём зазря. События путаются: прошлое, настоящее – не разобрать.

Своё изумление я утопила в чашке с чаем. Как нужно истязать Пряху, чтобы она утратила дар?! Хотя палачи в допросных подвалах старались на совесть. Мерзавцы, Светлые Боги, какие же мерзавцы!

– Но ты прекрасно раскрываешь дела.

– Силы хватает, чтобы определить ложь. Остальное – опыт.

– Три злотых, – выпалила я. – Исключительно из уважения к Розыскному управлению. Половину вперёд.

На стол легли блестящие монетки.

– Бери всё сразу, я в тебе не сомневаюсь. Но есть условие.

Он подался вперёд:

– Перестань корчить из себя паршивую ведьму, госпожа Андéя Муэ́рро, не позорь нашу школу.

– Нет больше ни той Андеи, ни школы, – прошипела я. – Забирай свои деньги и проваливай!

– Зря бесишься, – зло сощурился Рен. – Один шелудивый козёл не перечеркнёт факты. Ты – Пряха, и должна приносить пользу людям!

– Я уже целый год ничего никому не должна!

Он вскочил, рывком содрал с плечиков пальто и оглушительно хлопнул дверью. Вот же скотина! Теперь мне ещё и от домовладелицы попадёт. Госпожа Ловен чихать хотела, ведьма я или не ведьма: шуметь жильцам строго воспрещалось. А хуже всего было то, что внутри меня заворочалась потревоженная совесть. Пряха без способностей не найдёт убийцу быстро, и у Рена могут быть неприятности по службе. Да и деньги… На три злотых при разумной экономии можно протянуть недели две, а то и три. Я уткнулась лбом в колени.

Дверь скрипнула.

– Мур‑Мур, ты там остыла? Поехали, я коляску поймал, внизу ждёт.

– Куда? В участок на десять суток? – хмыкнула я.