Разоблачение Оливера Райана

В то время я выучился на механика и работал в гараже моего дяди Гарри. У меня завелись кое‑какие деньжата. Я снял квартиру в городе. Была у меня и машина. Классная тачка, «Форд‑Гранада». Самое то, чтобы производить впечатление на девушек. Теперь, когда Сьюзен уехала, а я жил в городе, то редко встречал Элис. Изредка, приезжая навестить маму, видел ее, ведущую Юджина за руку в местный магазин. Мне казалось, они слишком возятся с ним. Может, он лучше научился бы заботиться о себе, если б его так не опекали.

Мама сказала, что у Элис была какая‑то работа, типа картинки для календарей рисовать, что‑то такое. Она сказала, что одну из комнат в доме она превратила в «студию». В этом доме были комнаты, которые не использовались годами, так что почему бы нет.

Потом мама сказала, что мне стоит пригласить Элис на свидание. Это меня немного изумило. Она была с Авеню. Я жил на Виллах. Мама сказала, что непохоже, будто кто‑то другой собирается пригласить ее, так что я могу попробовать. Не думаю, что мама имела в виду, что у нас будет большой роман и всё такое; просто, что Элис было бы неплохо проводить с кем‑то время, и вообще это будет любезно с моей стороны. Сам‑то я не был в этом уверен. Мне тогда исполнилось двадцать восемь, ей чуть меньше. Такая тихоня – я не знал, о чем с ней говорить, к тому же не был уверен, что мы сможем выбраться куда‑нибудь без Юджина, но мама настаивала. Будто это проявление милосердия. Но это точно не было актом милосердия. По крайней мере, не для меня. Мне‑то она всегда нравилась.

Позвонив в ее дверь, я почувствовал, что нервничаю. Это было немного необычно для меня. Обычно я держу себя в руках в любой ситуации. Просто я ее совершенно не знал, хотя мы были знакомы всю свою жизнь. Она была непохожа на девушек, с которыми мы барахтались на заднем сиденье «Гранады».

Она открыла сама, Юджин стоял позади нее в коридоре. Я не знал, что сказать. Мне было, типа, неловко. Но она снова улыбнулась этой улыбкой. Господи, какая же у нее милая улыбка. Я спросил, не хочет ли она прокатиться со мной в воскресенье, прогуляться по пляжу в Киллини, а затем выпить чашечку чая в кафешке. Она спросила, имею ли я в виду их с Юджином или только ее. Я сказал «только тебя». Тогда она улыбнулась и сказала, что это отличная идея, и мы договорились, что я заберу ее в три часа в воскресенье.

В субботу я вымыл машину и постригся. Помню это, потому что парикмахер зацепил мне ножницами левое ухо. После этого я перестал к нему ходить. Сидя с перевязанным ухом рядом с Элис и пытаясь поддержать разговор, я чувствовал себя придурком. Она накрасила губы и надела коричневое платье с цветами. Очень милое. Разговаривать с ней оказалось легче, чем мне казалось, хотя о чем именно мы говорили, я не помню. На самом деле, в основном говорила она. Пока мы пили чай в кафе, я использовал возможность хорошенько ее разглядеть. Довольно привлекательная, но не в голливудском стиле. Она никогда не красилась в блондинку, как те актрисы. В конце концов почти все они становятся блондинками. Из тощей угловатой девицы она превратилась в девушку со всеми нужными округлостями, пополнев как раз где надо. Вовсе не толстая, уверяю вас. Довольно стройная. Ее лицо будто озарялось всякий раз, когда она улыбалась, а потом, заметив, что я смотрю на нее, она краснела и переплетала пальцы друг с другом. Тогда я понял, что Элис мне действительно нравится.

Она спросила, не могу ли я научить ее водить машину. Боже мой, конечно!

Вот так всё и началось.

Уроки эти стали откровенным ужасом. Она была чудовищно плохим водителем. После первого урока мне пришлось менять решетку радиатора машины – моей радости и гордости. И я боялся за себя даже больше, чем за машину. Но оно того стоило. Она стала более непринужденной со мной, не прочь и поболтать. Всё еще застенчивая и всё такое, и кокетливой ее тоже назвать было нельзя, но нам было весело вместе, и потом мы часто шли пить кофе с пирожными. Сьюзен не ошиблась по поводу того, что она любительница поесть. Я немного беспокоился, что ее мать будет настроена против меня, потому что, ну, знаете, Виллы, Авеню, всё такое. Но, надо отдать ей должное, она была очень мила со мной, а Юджин всё время хотел заняться со мной армрестлингом. Я тоже полюбил его. Не его вина, что он был таким особенным, но его манера ржать, как осел, казалась мне очень смешной, хотя я и не знал, над чем он смеется. Уверен, что и он тоже.

В конце третьего урока я поцеловал ее и попросил выйти за меня замуж. Элис рассмеялась, но поцеловала меня в ответ, что было уже неплохо. Так у нас начались уже настоящие свидания, но мое предложение она больше не вспоминала. Думаю, решила, что я шучу, но это было не так. Какое‑то время у меня не хватало смелости спросить ее снова. Я уже знал ее лучше, чем любой другой в то время.

Мне казалось, что мы с Элис подходим друг другу, хотя, наверное, остальные думали иначе. Мы ходили на местные дискотеки и в танцевальные залы. Она сшила себе платье из розового шелка. Она сказала, что это «пепельно‑розовый», но, по‑моему, это был просто розовый, и всё. Мы начали слегка обжиматься, если вы понимаете, о чем я, но не прямо чтобы. Я боялся слишком давить, чтобы не спугнуть ее, потому что думал, что она сильно религиозная, как и ее мама. Мы были вроде как все немного религиозные в те дни. Не так, как сейчас. Мне показалось, что у нас получится довести дело до конца, во время поездки на гонки в Голуэй.

Мы поехали туда на «Гранаде». Я забронировал ночлег в небольшом отеле, в разных номерах, естественно. Элис, должно быть, была особенно очаровательна, потому что я крупно выиграл аж в трех гонках. Никогда раньше мне не везло так. В конце дня я заказал бутылку вина к нашей еде (на второе она заказала всё, что можно). Тогда я не имел привычки к вину, знал только, что оно бывает красное или белое и что красное, типа, более изысканное, поэтому указал на самую дорогую в меню бутылку красного (я уже выпил несколько пинт обычного и потому расщедрился). Хамоватый официант спросил, уверен ли я. Ну конечно сказал, что да. Элис тоже к вину не привыкла. Через полчаса она начала нести чепуху, что хотела бы жить в доме, сделанном из книг, и всё такое. И, что было необычно для Элис, начала заигрывать со мной довольно развязно. Я не знал, что делать, но она вдруг как‑то так распутно перегнулась через стол и звонко поцеловала меня в губы. Я был на седьмом небе от счастья, но потом подошел официант и всё испортил, сказав, что мы мешаем другим клиентам. Другими клиентами была среднего возраста пара и две пожилые леди. Думаю, мы и впрямь им мешали, но мне было плевать.

Мы плыли вверх по лестнице рука об руку. Я подвел ее к двери ее комнаты, и мы несколько минут страстно целовались. Она спросила, не хотелось бы мне провести ночь в ее комнате. Ну, я вряд ли стал бы возражать, правда? Она плюхнулась на кровать и катапультировала туфли, одну за другой, целясь в мусорную корзину и промахиваясь каждый раз на километр. Боже, она была великолепна. Я извинился и побежал в душ в конце коридора (скажем прямо, это был не «Хилтон»). Стоял в пластиковом поддоне душа и лихорадочно намыливал себя в предвкушении. Несколько раз ополоснулся под струей теплой воды, текущей из ржавой насадки душа, и в яростной спешке вытерся полотенцем, таким жестким и тонким, что практически содрал с себя шкуру. Накинул халат и направился обратно в комнату. Я поймал свое отражение в зеркале на середине лестничной площадки – зубы и губы покрыты красновато‑серым налетом от вина. Я подумал, что Дракула выглядит лучше. С грохотом вернувшись в ванную в поисках зубной щетки, я, будто в мультике, поскользнулся в луже и, схватившись за умывальник, приземлился на правый локоть, под фонтаном воды из вырванной из стены трубы. Господи, какая боль! И унижение – подняв глаза, я увидел менеджера и пожилых дам и понял, что мой халат распахнулся, открыв меня на всеобщее обозрение.

Что еще хуже, каждый выигранный пенни пришлось отдать гостинице и врачу. Когда в конце концов в полчетвертого утра я вернулся в комнату Элис, она была там, где я ее оставил, полностью одетая и слегка похрапывающая. Я был слишком устал и похмелен, не говоря уже о боли в ушибленном локте, чтобы испытывать какие‑либо чувства по этому поводу. Так что вернулся в свою комнату и плохо выспался.