Развод. Ты останешься моей
– Зой… Зоя… Зоя! – кричит мне вслед муж.
Я, оказывается, бегу.
Глаза горят.
Последнее, что я вижу, как у сына пульт в руках разлетается на мелкие части.
Потом темнота… Ватная, мягкая, теплая…
* * *
Открываю глаза, в уши врываются звуки хаоса – кто‑то кричит, матерится.
Кто‑то визжит.
Звон битой посуды. Что‑то хрустит, ломается.
Я на миг в коридоре отключилась, стоя.
Хватаю ключи с вешалки и выбегаю в тонких туфлях.
На улице разошелся дождь, бархатные туфельки хоть и модного бренда с мировым именем, но промокают за секунду.
Клик‑клик по брелку сигнализации, но открыть машину с первого раза не получается.
Реву.
– Мам, давай! – выдох сына касается затылка.
– Уйди… Паш, уйди. Вот сейчас, прошу, уйди…
– Поехали! Поехали отсюда. Я за руль сяду! – решительно басит сынок и открывает передо мной заднюю дверь.
Ему пятнадцать, прав нет, но он водить умеет. Я не должна его за руль пускать, но сейчас киваю и заползаю на заднее сиденье, как раненое животное, подвывая себе под нос.
Автоматические ворота распахиваются перед воротами навороченного джипа.
Из дома выскакивает муж, в рваной рубахе. За ним еще кто‑то высыпает, дергает его назад.
– ЗО‑О‑ОЯ! – орет муж и… огребает кулаком по морде.
Дождь припускает, превращаясь в ливень.
У меня на душе – такой же ливень, только кровавый.
– Куда едем, ма?
Очевидно, катимся прямиком в ад.
Это конец… Гребаный финал.
Пары сходятся, расходятся.
Разводятся.
Кто сказал, что у нас так не будет?
Митя?
У нас на обручалках на внутренней стороне цепочка из знаков бесконечности…
Сгребаю кольцо ногтями, царапаю кожу, пытаясь снять.
Не выходит! Оно словно вросло…
Отдирать приходится зубами. С кровью…
– А что теперь? Что теперь, ма? – уточняет сын.
Развод.
Развод?
Развод…
Как же второй ребенок? Мы так долго не решались его завести. Все вышло спонтанно…
И снова меня скручивает мучительным отвращением и пониманием.
После того корпоратива за городом мужа будто подменили.
У нас словно начался второй медовый месяц.
Частые прогулки, поездки. Приятные подарки…
Я‑то, дура, решила, что он заметил, как я благодаря тренировкам в зале и йоге скинула пять кило, обновила прическу, освежила потускневший блонд.
Дура‑дура…
Мне и в голову не пришло, что муж таким пристальным вниманием мог замаливать грешки.
Наш секс… Наш жаркий секс на отдыхе, принесший мне беременность, был после его корпоратива…
Значительно позднее после того, как он эту шлюху трахал.
Может быть, и в «розочку» отдолбил, а я…
Сколько раз у нас был секс после его отдыха? Не счесть…
– Ма, вы разойдетесь? Или как… – не умолкает Паша.
Сын безумно сильно похож на Дмитрия. Мне почти тошно смотреть на его темноволосую, вихрастую макушку, такую же, как у мужа.
– Тормози, Паш. Тормози! – хриплю.
Выбегаю под дождь, меня выворачивает обильной тошнотой на обочине.
Падаю без сил, пока тошнит. Колени сбиваются о мелкий гравий, меня полощет. Креветки на гриле, прощайте… У меня в животе своя… маленькая креветочка…
Протошнившись, я опираюсь ладонями на землю, трясет.
Трясет жутко… Сверху продолжает поливать.
– Ма. Ты простынешь…
В голосе, таком уже приличном басе сына, прорезаются высокие, немного детские нотки, и меня так же мотает.
Выше‑выше, ниже.
– Ма, поехали…
Тише‑тише‑громче.
– Поехали, мам. Ну, ма‑а‑ам…
Все пройдет…
И это тоже…
Вот только…
Может быть, у меня доченька?
По глазам полосует яркими фарами света. Обернувшись, щурюсь, прикрываясь рукой.
– Зоя!
В пятнах слепящего света – обеспокоенное лицо мужа.
В крови.
– Зой, Зоя, ты что? Тебе плохо? Маленькая, я сейчас… Я сейчас…
Муж подскакивает, распахивая надо мной свой пиджак.
