Ревизор: возвращение в СССР 32

Раков Алексей Дмитриевич прохаживался по двору и высматривал, с кем бы побеседовать. Когда сегодня ему позвонил бывший сослуживец Денис Ливанов и предложил халтуру по профилю, бывший майор милиции с радостью согласился. Он уже не раз пожалел, что не стал в своё время делать карьеру и вышел в прошлом году в отставку. Уже через полгода дома стало скучно. А жена, которая все эти годы пилила его, что его дома не бывает, начала, ведьма такая, наоборот, ворчать, что он все время дома торчит. Мол, уже все глаза намозолил. И он сегодня с радостью, прикинувшись журналистом, вышел на дело.

Ливанов сам выяснил для него все вводные, Ракову предстояло собрать дополнительную информацию.

– Добрый вечер, я журналист газеты «Вечерняя Москва», – обратился он к вышедшему из третьего подъезда невысокому плотному мужчине с залысиной. – Буквально пару вопросов, товарищ!

– Да‑да, конечно, – охотно согласился тот.

– Планируется к выходу статья о необычных жителях нашего города. Нужны необычные судьбы, необычные способности, необычные профессии, коллекции, увлечения… Одним словом, нужны уникумы.

– Я понял, – задумался житель. – Необычные домашние животные? – вопросительно посмотрел он на Ракова.

– Очень хорошо! – подбодрил он собеседника. Надо же с чего‑то начать…

– У нас на третьем этаже у Ивлевых живёт панда.

– Как интересно! – услышав фамилию объекта разработки, воскликнул Раков.

– Да. Их семье ее вьетнамский генерал подарил. Сама панда ещё маленькая, её нельзя никому показывать, а то сдохнет… Вместе с ней привезли целый контейнер ростков бамбука.

Раков старательно записывал все полученные сведения, но его не покидало чувство, что над ним просто смеются. Однако, мужчина был крайне серьёзен и Раков продолжал задавать уточняющие вопросы про панду Ивлевых. И про самих Ивлевых, раз уж так удачно вышло, что мужчина сам разговор о них завел.

Он провёл во дворе минут сорок. Выяснил, что Ивлевы дружат с цыганами и в прошедшую субботу на свадьбе тестя Ивлева был живой медведь. Ещё он выяснил, что тёща Ивлева считает его проклятием своей семьи, что он околдовал всех её детей и мужа.

Не менее разговорчивой оказалась ещё одна соседка Ивлевых, что живёт под ними. Она, среди прочих своих историй о соседях, рассказала, что Ивлевы вежливые и тихие, но к ним иногда приходит негр в форме милиционера. Она предположила, что Ивлевы участвуют в каких‑то антрепризах.

Уходил он немало озадаченный. Панда, медведь, цыгане, ряженный в милиционера негр… Про кого он сейчас информацию собирал, про собрата Никулина, что ли?

***

Часам к девяти вечера я уже поднял молодого папашу в его квартиру.

– Паша! Поздравляю, – бросилась к нам тёща Сатчана.

– Здравствуйте, Екатерина Владиславовна, – еле выговорил он и я не рискнул его выпустить из рук, даже когда она принялась его обнимать. – Видели уже кроватку? Это Пашка подарил…

Тёща всплакнула на радостях, и меня заодно обняла. А потом на кухне скрылась. Сатчан не с первого раза снял туфли и пошёл босиком к тестю, с интересом наблюдавшим за нами, стоя в дверях большой комнаты.

Быстро скинул туфли и пошёл за другом следом, не дай бог ещё споткнётся…

– Поздравляю, – улыбаясь, сказал я, глядя на Николая Алексеевича. – Внучка – это здорово!

Они молча обнялись с Сатчаном и мы вдвоём с министром повели его к дивану.

– У жены уже давно всё готово, сейчас разогреет и пойдём за стол, – проговорил он.

– Да мы только из‑за стола, – улыбнулся я.

– Нет, я настаиваю, – сказал он.

Усадив Сатчана на диван, я облегченно выдохнул, и не стал отказывать целому министру в его просьбе. Тем более времени свободного полно сегодня. Мы с ним уселись за большим полированным столом.

– Читал твой фельетон про бег с препятствиями, – начал Николай Алексеевич, – и сразу вспомнил, как кое‑кто меня допрашивал по этому поводу, – при этом он многозначительно посмотрел на зятя. А тот пьяный‑то пьяный, а соображает. Сказать не смог, но отрицательно замотал головой и ткнул в меня пальцем. – Да я так и понял сразу! – рассмеялся министр. – А сейчас такая волна поднялась! Моссовет нам с МПС очную ставку устроил!..

– Что вы говорите? – искренне удивился я. – И есть надежда?

– Надежда умирает последней, – усмехнулся Николай Алексеевич. – Правда, каждый на своё надеется, – хитро посмотрел он на меня.

Как же им всем не хочется этим вопросом заниматься. Надеюсь, Захаров им не спустит и заставит договориться. Приятно, что не забыл о нашем разговоре, действует!

Екатерина Владиславовна позвала нас за стол. Пока министр автомобильных дорог поднимал с дивана второго секретаря райкома комсомола, пошёл на кухню.

– Я немного припозднился к застолью на работе, – начал я объяснять новоявленной бабушке, – Павел уже не в состоянии был что‑то чётко сформулировать. Как Римма?

– Всё хорошо, – улыбнулась она. – Девчонка длинноногая, три сто, пятьдесят два сантиметра.

– Ну и хорошо, – улыбнулся я.

Долго сидеть у них не стал, чисто символически пригубил с Екатериной Владиславовной шампанского. Министр себе коньяку налил. А Сатчан пить отказался.

– Он больше не может, – поспешил объяснить я, а то ещё обидятся тесть или тёща…

Вернулся домой в десятом часу, дети уже спали. Сообщил Галие, что Римма родила нам невестку. Жена аж прослезилась, начала вопросы задавать, хорошо, что я всё выяснил и мог рассказать.

 

Глава 5

 

***

Московская область. Город Мытищи.

– Ты знаешь, этот негр такой неразговорчивый, стесняется, наверное, своего акцента, – рассказывала Голубева своему приятелю Погашеву.

– Что, сильный акцент? – усмехнулся тот.

– Да нет, вообще он нормально по‑русски шпрехает, но мало ли что сам по этому поводу думает. Люба говорила, что он у нас в Лумумбе учился, потом в аспирантуру поступил, он уже лет семь в Союзе…

– Жаль, что он необщительный. Ну, ты хотя бы с бабой его подружись.

– Да мы уже и так с ней как подружки, – уверенно заявила Валерия. – Она мне всё про него рассказывает. Простушка! Из деревни, наверное, там люди совсем открытые.Просто стесняется сказать, выдает себя за москвичку. Ага, как же…

– Да уж. Болтун – находка для шпиона… Валюту, значит, привозит? – задумчиво проговорил Погашев.

– Привозит…