Ревизор: возвращение в СССР 33

– А что у меня с лицом? – довольно дерзко спросила она.

– У тебя есть зеркало с собой? – подсказал он ей.

Она полезла в сумочку и, увидев себя, ужаснулась.

– Чёрт! В метро казалось, что всё стёрла, – в сердцах воскликнула она.

Достав грязный уже платок, она попыталась стереть тёмные разводы, но тщетно. Василий поджал губы, глядя на это, а она вспылила, заметив его взгляд.

– Что уставился, мент? – заорала она на него.

По‑хорошему с ней не получится, – сделал вывод Василий и сменил тактику.

– Хватит, гражданка Голубева. С майором милиции разговариваете, я должностное лицо и представляю советское государство. Возьмите себя в руки. Хамством только хуже себе делаете. Так что вы делали у ресторана?

Она с удивлением и испугом уставилась на него, не ожидая такого резкого преображения, и начала плакать.

Он налил ей воды и поставил стакан перед ней.

– Итак, что вы делали у ресторана?

– Серёгу искала, – всхлипывая, ответила она, размазывая смоченным в стакане платком чёрные разводы.

– Зачем вы его искали? – холодным равнодушным тоном спросил он.

– Предупредить хотела.

– О чём?

– Что вы из милиции с Любкой! Не успела вот…

Василий посмотрел на неё пристально, она взгляд не прятала. Это она не для красного словца брякнула, чтоб позлить или отвязаться.

– Рассказывай, Валерия, – строго, с нажимом, потребовал он.

– А что рассказывать? Что Любка у метро с милиционером встретилась и пошла с ним под ручку в магазин?

– Что за милиционер? – удивился Василий, но виду не подал.

– Молодой! Улыбался ей, как родной…

– Ладно, с этим потом разберёмся. Что ты знаешь о делах Погашева и Каменщикова?

– Каких делах? – испугано спросила она.

– Тех самых, из‑за которых тут с ними оказалась.

– Не знаю я ничего!

Он минут тридцать пытался поймать её на лжи, но Валерия твёрдо стояла на своём: ничего не знаю, ничего подозрительного не замечала… Погашев при ней ничего такого ни с кем не обсуждал.

Василий отправил её в камеру и пошёл узнать, как дела у остальных.

Люди Овсянникова взяли на себя Погашева, а коллеги по отделу кололи Каменщикова. Он довольно быстро сознался в том, что снимал золотые коронки с трупов одиноких пенсионеров, из которых потом Погашев и изготавливал подделки.

Этот факт для майора не стал неожиданностью, они в отделе рассматривали такую версию, но не стали предпринимать конкретные шаги по выяснению, опасаясь спугнуть Погашева. И правильно сделали – взяли с поличным членов банды по гораздо более тяжелому обвинению. А это уже к делу пристегнётся…

Надо бы позвонить Ивлеву, порадовать его, что банду взяли, – вспомнил он, – и с генералом Брагиным переговорить, о том, что ему бы за содействие милиции подарок бы какой надо выписать. Завтра с утра уже займусь. Так, и надо с Любочкой переговорить. Что же она нас так подставила? Сорвать же всю операцию могла!

***

Москва. Квартира Ивлевых.

Купил в нашем гастрономе на день рождения Альфредо самый дорогой коньячный набор из двух бутылок в коробке, выстланной белым атласом. И торжественно‑нарядно, и практично. Сам не выпьет, так передарит кому… Да выпьет, конечно, в этом‑то возрасте, да с такой кучей друзей‑студентов…

Решил ещё купить жене цветы и заехал на наш рынок, взял разноцветных роз. Сегодня и белые были, и жёлтые, и алые. Взял всех по три. Пёстро получилось, но жизнерадостно, как раз в соответствии с моим настроением. Жена приезжает, соскучился я по ней! Но и очень рад, что такой полезный опыт получила, как выезд за рубеж.

Вернувшись домой, прикинул, что директриса детского дома вряд ли уже вернулась из исполкома. Но всё равно, позвонил ей на всякий случай. Дежурный педагог посоветовала мне звонить не раньше трёх часов. Ну, подождём, куда ж деваться?

Так, что там у меня еще накопилось… Эмма! Сомневающаяся в том, ехать ли по приглашению в Москву. Думал, думал, как посодействовать приезду Эммы и вспомнил, что у мамы с Ахмадом полно друзей осталось на заводе. Надо кого‑то из них попросить проконтролировать этот вопрос. Позвонил Ахмаду на службу и объяснил ситуацию.

– Не понял… Нашу Эмму главред «Труда» к себе требует? – не поверил мне Ахмад.

– Пока что заместитель по указанию главреда. Уже две статьи в «Труде» по её материалам вышли. Последняя, я так понимаю, особенно там понравилась.

– Это про армию? Читали, как же, всем в отделе понравилась. Подкупает своей искренностью… Вот это да, к такому высокому начальству! И что она?

– Стесняется чего‑то, судя по моим ощущениям после разговора… Может, шепелявости своей? Кто её знает?

– Вот, дурочка! Ей же не по радио выступать! – воскликнул Ахмад. – Я сейчас Тиграну позвоню, заму своему бывшему. Он её, раз такое дело, силой в поезд посадит! Придумала тоже!

Заранее поблагодарил его за помощь, смеясь про себя. Столько энергии! Как бы они её, и правда, силой в поезд не затолкали.

А так, конечно, нонсенс. По хатам зэков в Святославле она ходить не побоялась и не постеснялась, а поездка в Москву – это другое… Это страшно… Вот где логика?

К двум поехал на стрельбы. Спросил дежурного лейтенанта на КПП, прошли студенты уже на территорию или нет? Он отрицательно покачал головой и остался стоять со мной, закурив, у ворот. Вскоре со стороны Ярославки показалась группа гражданских, сопровождаемая двумя офицерами.

– Организованной толпой коровы шли на водопой, – хмыкнул дежурный, глядя на них. – Этих, что ли, студентов ждёшь?

– Этих, – улыбнулся я, вспомнив свои годы службы в погранцах. Только отслужив, понимаешь те чувства, что появляются у кадровых военных при взгляде на идущую вразнобой группу гражданских.

Майор Евдокимов с нашей военной кафедры и полковник, которого я лично не знал, подошли к нам со списком. Полковник Мамаев оказался начальником кафедры специальной подготовки. Евдокимов сразу представил меня ему.

– Пётр Платонович, это ученик Догеева, я вам рассказывал…

– Ивлев, – представился я, пожимая протянутую руку.

Пока полковник с любопытством рассматривал меня, дежурный просто пересчитал студентов по головам и пропустил на территорию военного городка. Потом мы прошли к ещё одному КПП, там к нам присоединились командир части, замполит, Догеев и мы все отправились на позиции.