Ревизор: возвращение в СССР 37

Конечно же, все его знакомые знали про подвернувшуюся возможность поехать учиться в один из самых престижных вузов мира, Московский государственный университет. И когда он оттуда неожиданно вернулся раньше срока и без диплома, конечно же, для них всё было ясно. Они все были уверены, что его просто‑напросто выперли оттуда. Он даже уже знал, какие ходят слухи среди его знакомых о том, за что именно его выперли. Никто, конечно, не угадал, в чём была настоящая причина, он и сам не распространялся об этом. Но среди наиболее распространённых версий были две, и обе они ему абсолютно не нравились. Первая, что он влюбился и практически перестал учиться из‑за этого, после чего вылетел после очередной сессии. А вторая, что он связался в Москве с плохой компанией и бухал, как не в себя. Что, естественно, тоже крайне плохо сказалось на его учёбе и привело к вынужденному возвращению на родину.

Оба слуха, конечно же, отразились весьма негативным образом на его репутации и на новом месте учёбы, в Берлинском университете. Хорошо, что хоть при помощи Штази удалось зачесть в Берлинском университете большую часть сданных в МГУ зачётов и экзаменов и устроиться на тот же самый третий курс, который он был вынужден покинуть в Москве.

Едва узнав о том, что нужны добровольцы для проведения этого огромного мероприятия, Хуберт тут же пошёл записываться. Прекрасно понимая, что Штази такую возможность тоже не упустит. Ошибки тут никакой быть не могло, так оно и оказалось.

Уже спустя неделю после того, как он сам записался в добровольцы для проведения фестиваля, с ним связался его куратор, которого ему назначили по возвращении в ГДР, майор Бауман, и назначил ему встречу в одном из небольших ресторанчиков столицы. Во время встречи он поставил ему задачу искать среди советской делегации тех, кто ему хоть как‑то знаком по Москве и каким‑то образом может пригодиться для нужд Штази. Для Хуберта было откровением, что союзная СССР секретная служба готова каким‑то образом вербовать граждан Советского Союза. Майор, конечно, напрямую об этом не говорил, агенту нельзя было знать такие детали, само собой. Но как тут не догадаться, когда получаешь от него такую просьбу?

Удивление удивлением, а тем не менее Хуберт, конечно же, был готов использовать полученный шанс каким‑то образом укрепить своё значение для Штази. На все сто процентов… Тем более, что с его почти разрушенной репутацией выбирать не приходилось. Он очень серьёзно планировал после окончания университета пойти работать в знаменитую германскую спецслужбу. И чем больше полезного он для неё к тому времени сделает, тем выше его шансы, что его туда возьмут, потому что у него не было иллюзий. Ну да, он агент Штази. Но сколько их ещё сейчас в стране среди студентов? Десятки тысяч, так точно. И многие тоже думают прийти на работу после окончания университета именно в Штази. И скорее всего, столько новичков Штази точно не нужно, всех им не взять. Так что, если он хочет быть одним из тех, на ком остановят выбор, надо заранее доказать свою полезность для спецслужбы ГДР.

Выполняя свою работу, он ошивался около советской делегации, изображая из себя всегда готового помочь добровольца. Впрочем, об этом свидетельствовал и специальный бейджик добровольца на его рубашке.

Буквально сразу он приметил и Мартина, а тот его пока что не замечал. Эта встреча его если вначале и удивила, то подумав хорошенько, он признал, что она вполне закономерна. Он же теперь знает, что у Мартина огромные связи в Штази на самом верху, позволившие тому буквально растоптать его во время конфликта, произошедшего в Москве. Так что это вполне закономерно, что Мартин во время своих каникул дома после обучения в Москве тоже получил просьбу от своих покровителей помочь с этим заданием. Так что они на этом фестивале, скорее всего, с одной и той же самой целью – оказать содействие Штази в поиске новых агентов влияния за рубежом…

Это ни в коем случае не настроило его на мирный лад в отношении человека, ставшего причиной его позорного возвращения из СССР обратно в ГДР. Только увидев его, он ощутил, что его смирение, к которому, как он думал, он пришёл по поводу своего провала в Москве, всего лишь придуманная им самим иллюзия. Нет никакого смирения. То, что он прекрасно теперь понимает, что сам во многом был тогда виноват, вовсе не означает, что в груди его не поднялись совершенно однозначные чувства по отношению к Мартину… Он жутко его ненавидел…

Хуберт старался держаться от Мартина подальше, чтобы случайно не быть им замеченным, но старательно примечал всех, с кем Мартин общался. Он даже придумал план мести. Если Мартин потом, как он предполагает, планирует написать отчёт с тем, чтобы предложить тех людей, с которыми общается сейчас в качестве агентов влияния для Штази в СССР, то его будет ждать большое разочарование. Он, Хуберт, постарается приметить каждого, с кем он долго общается, разузнать о них, что сможет, и незамедлительно тут же предложить их майору Бауману для сотрудничества. В этом случае поступивший доклад Мартина окажется вторичен и не будет иметь уже никакой ценности для Штази, разве что подтвердит пришедший первым доклад Хуберта… Это покажет, что у него глаз алмаз, раз он первым разглядел возможные кандидатуры для вербовки…

Конечно же, первым в его поле зрения, когда он следил за Мартином, попал небезызвестный ему Павел Ивлев… Ближайший друг Мартина в Москве. Тот всегда упоминал о нём с большим пиететом в компании других немецких студентов. О чём, конечно же, пока он был главой Союза свободной немецкой молодёжи на экономическом факультете в МГУ, его тут же ставили в известность многочисленные осведомители.

Так что сегодня Хуберт шёл на вечернюю встречу с майором Бауманом не с пустыми руками. Сегодня он предложит для Штази в разработку Павла Ивлева. Очень необычного студента, уже работающего в Кремле во время обучения в МГУ.

Хотя, конечно, он побаивался, что для Штази такая кандидатура всё же не подойдёт. Вряд ли они занимаются вербовкой советских граждан с благословления могучего и всесильного советского КГБ… Скорее всего, это делается в полной тишине, чтобы КГБ не узнало. И логично предположить, что вербовать кого‑то, работающего в Кремле, для них чрезмерно опасно, исходя из этого предположения…

Но что он теряет? А вдруг майора Баумана всё устроит?

***

Италия, Больцано

После возвращения из Венесуэлы, Диана с Фирдаусом отдыхали почти целые сутки. Обратная дорога прошла вроде и неплохо, но все равно, напряжение последних недель и разница во времени дали о себе знать по полной программе.

Приехав в Больцано накануне днем, Фирдаус с Дианой сразу поехали в дом дяди, где жили сейчас родители. После очень радостной и эмоциональной встречи, они просто дошли до своих комнат, кое‑как распаковали вещи и попадали на кровать. Сил не было совсем. Весь день, ночь и половину следующего дня они в основном спали, иногда спускаясь что‑то перекусить и снова возвращаясь в постель. Тарек и Нуралайн не беспокоили детей, прекрасно понимая, что тем надо восстановиться после тяжелой поездки.

– Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь, – замахала руками Нуралайн, когда Фирдаус с Дианой, спустившись вечером в поисках какой‑нибудь еды, попытались извиниться, что совсем пока не в состоянии общаться с родителями, по которым очень соскучились. – Я прекрасно вижу, в каком вы состоянии. Шутка ли, на другом конце мира побывали! Отсыпайтесь, отъедайтесь, набирайтесь сил. Я счастлива, что милостью Аллаха вы благополучно вернулись и находитесь с нами под одной крышей. А наговориться успеем, когда отдохнете…

В итоге, на следующий день, проспав с небольшими перерывами почти сутки, Диана с Фирдаусом почувствовали, что вроде «приехали». Самочувствие улучшилось, и голова уже не казалась набитой ватой.

– Как я рада, что мы, наконец, дома! – радостно сообщила Диана Фирдаусу, потягиваясь на постели. – Никогда не думала раньше, что могу так устать от путешествия.