Ревизор: возвращение в СССР 39
Молча вышел к жене. Взглянул на нее вопросительно.
И тут она поднесла палец к губам. Точно также, как я только что сыновьям показывал. Я аж оглянулся – у меня что там, видеокамера скрытая стоит в гостиной, и жена за нами подглядывала? Тут же опомнился – 1973 год, какая еще скрытая видеокамера! Все никак не могу забыть технологии из двадцать первого века, что были тогда обыденностью, а сейчас верх фантастики…
И тут звонок в дверь.
– Передумал и пришел, видимо, все же. Чайку сейчас поставлю, – сказал я, отправляясь на кухню. Ну а что, режиссёр же гость моей супруги, пусть она его и встречает.
Но Галия тут же крикнула.
– Паша! Это к тебе. Яков Романович!
Чайник горячий оказался, так что не стал его снова на огонь ставить, поспешил к входной двери.
– Яков Романович! Добрый вечер! – поприветствовал я соседа.
Поздоровавшись, он сказал:
– Ну что, Паша – пришел поздравить. В эту субботу премьера твоей пьесы! – сказал он, улыбаясь.
– Ого! – сказал я.
– Ого! – сказала Галия из комнаты.
– Так что ждем драматурга, уже вполне состоявшегося драматурга, раз премьера вот‑вот, в 19.00 8 сентября.
– Так… А прикупить билеты, чтобы родственникам раздать, можно в кассе?
– Зачем покупать, Паша? – пожал плечами сосед и протянул мне тонкую пачку контрамарок. – Вишневский попросил тебе передать. Пьеса твоя, так что приглашай гостей, сколько нужно.
– Спасибо! – искренне поблагодарил я. – Чайку с нами попьете?
– Ой, нет. Устал, как собака, на работе. А вот после премьеры не откажусь, и не только чайку.
– Ага… А как у вас принято драматургу проставляться актерам?
– Да просто у нас можно все сразу после премьеры и организовать. Принеси несколько бутылок выпить, да колбасы какой на закуску…
– Принято! – сказал я. – Спасибо еще раз за благие вести!
Попрощались. Закрыл дверь. Галия стояла взбудораженная.
– Это завтра с утра тебе всех нужно обзванивать и приглашать! – сразу заявила она, – а список сегодня же составим. Вот, Машину бабушку надо точно не забыть пригласить!
– Хорошо, – согласился я, но мне сейчас больше неожиданный визит Шаплякова покоя не давал, – а что по поводу…
И я поднес палец к губам.
– Ой, а давай детей оденем и выведем на улицу прогуляться! – неожиданно сказала Галия.
Я покосился на окно. Темень. Ну да, самое время детей на прогулку выводить. Но мысль понял и стал помогать одевать малышей. Они, конечно, удивились, распорядок дня им известен. Но против точно ничего не имели, радостно загукали. А уж как Тузик обрадовался!
И кажется я, со всеми этими неожиданными тайнами Галии по поводу Шаплякова, начал уже и догадываться, о чем речь может пойти… Вспомнил, о чем с Дианой как‑то разговаривал…
Вышли на улицу. Покатили коляску подальше от дома по настоянию Галии. И она начала мне рассказывать.
– Понимаешь, оказывается, Шапляков переживал, что ко мне КГБ может прийти! – сказала Галия.
И сделала драматическую паузу. Ну да, замужем за драматургом, все же. Теперь уже точно, раз дело до премьеры дошло…
– Почему может КГБ прийти? – выдал я реплику, которую жена от меня ждала.
– По поводу одной шведки. Я тебе не помню, рассказывала или нет, но в Болгарии я со шведкой познакомилась. Захотела с ней английский язык потренировать. Шапляков тогда разнервничался очень, потому что шведка всякие нехорошие вопросы задавала. Ну я и перестала с ней общаться. А сегодня он приехал и сказал, что его КГБ по поводу этой шведки расспрашивало. Он даже помогал им ее в материалах киносьемки нашей искать…
– И как, нашел? – спросил я, потому как все остальное мне уже Диана пересказала.
– Нашел, сказал. Но это не главное. Он сказал, что не стал им говорить, что я со шведкой беседовала. Прикрыл. Но не уверен, что остальные члены группы, если к ним тоже пришли, не растрепали про меня… Скорее даже уверен, что кто‑то да рассказал. Вот и велел готовиться к визиту из КГБ. Продумать, что надо говорить… Ой, Паша, я боюсь! Тем более, там же муж Белоусовой работает! А я еще не успела тебе рассказать, что эта выдра снова устроила Морозовой сегодня! Вернее, даже не сегодня, а сегодня Морозова неприятности из‑за этого схлопотала! Как ее ругали, ты бы знал!
У меня от такого неожиданного перехода аж в голове что‑то заискрилось.
– Погоди, родная, про Белоусову, давай вначале разберемся с этим шведским сюжетом. Сразу к тебе вопрос – а Шапляков не был против, что ты мне все расскажешь?
– А, он так обреченно рукой махнул – мол, вы же все равно мужу все расскажете! Просил только, чтобы я тебя попросила никому это не говорить, а то он сильно рискует, подписал что‑то там в КГБ, что молчать будет. И ни в коем случае в квартире это не обсуждать, я потому тебе ничего и не могла сказать… Так что со мной будет, Паша? Меня что, в КГБ прямо с работы заберут? А муж Белоусовой не сможет это использовать, чтобы со мной счеты свести?
О как! Да Шапляков, похоже, неплохо разбирается в прослушке. Ничего такой режиссер, интересные у него познания. Или у нас вся интеллигенция автоматически прослушки в квартирах боится? Не могу товарищей интеллигентов за это осудить, учитывая, что совсем недавно она у меня у самого стояла… Да я, кстати, теперь и сам могу ведь тоже интеллигенцией считаться. Самой что ни на есть кондовой. Драматург я или нет, в конце концов? Еще и в помине журналистики не было, а пьесы уже вовсю сочиняли и в театрах ставили.
– Да не нужно тебе вообще ничего бояться и ждать каких‑либо неприятностей, – махнул я рукой, – КГБ просто выполняет свою работу по поиску шпионов. Ты вот к шпионам как относишься?
– Очень плохо, – ответила жена.
– Правильный ответ, если кто спросит – никак не отношусь!
Жена недовольно надула губки.
– Паша, ситуация‑то тревожная. А ты шутки шутить…
– Еще раз тебе авторитетно заявляю – расслабься и не трясись, как этот твой Шапляков – ничего тебе не угрожает от КГБ. Как и ему, кстати, тоже. Слишком он палку перегибает.
Минут пятнадцать еще гуляли, и вроде бы жену я убедил, что бояться ей нечего. По крайней мере, она заметно расслабилась, когда домой к подъезду вернулись. Смотрю – а неподалеку «Волга» черная незнакомая стоит. И сразу же мысль тревожная – а не КГБ ли это приехало к Галие поболтать на ночь глядя?
Но ясное дело, что никаких офицеров у нашей квартиры не оказалось. В принципе, я говорил Галие то, в чем был уверен. Диана должна была убедительно обосновать своему куратору, что против того, чтобы Галию хоть как‑то расспрашивали по этому делу. Ну и после недавнего косяка, когда комитет передо мной дачей извинился за то, что меня какой‑то ретивый «старший офицер» потревожил – думаю, последнее, что им в голову придет – подсылать к моей жене кого‑то для таких разговоров…
