Ревизор: возвращение в СССР 44
В прошлом году Эльвиру чудом на море вытащили, а теперь она наотрез отказывается ехать. Мол, ты Галия тогда была беременна, вот я тебе и помогла, а теперь зачем мне с тобой тащиться на это море, – явно передразнив Эльвиру, сказала жена.
Ну да, был у неё такой разговор перед поездкой на море в этом году. Я её тогда попросил с Эльвирой переговорить, мало ли снова захочет поехать, места там достаточно у пани Нины, но толку с этого всё равно никакого не получилось.
– Хорошо, по близким родственникам, так по близким родственникам. Давай, как эпидемия у нас закончится, так и пойду раздаривать, – сказал я.
– Нет, лучше всё же к каким‑то датам приурочить. – не согласилась жена. – дни рождения, Новый год тот же самый. Если просто так подаришь, тоже не поймут, с чего вдруг притащил, – сказала Галия. – Нечего людей смущать.
– Ну как скажешь, – пожал я плечами.
Ну а что – пока еще есть куда чемоданы эти складывать… Четыре комнаты это все же четыре комнаты, да и не обжились мы еще имуществом так, чтобы все шкафы уже заполнить. Да и предвижу, что, когда малые чуток еще подрастут, начнут они гонять эти чемоданы по комнатам в качестве больших игрушек. Дочка моя так в будущем баловалась часто, и сыновья, уверен, такую возможность развлечься не упустят… Для вестибулярных тренировок неплохое упражнение…
Разговор наш прервал звонок в дверь. Подхожу, открываю, и с огромным удивлением вижу на пороге Шанцева.
Он тут же аккуратно делает шаг назад и говорит:
– Паша, здравствуй! Рад был бы тебя обнять, но Ахмад запретил. Вернее, Поля. Я же у них остановился. Говорит, у вас тут эпидемия ветрянки, боятся Алироевы, что я принесу заразу и ребёнка заражу. Так что давай я тебе через порог просто огромное спасибо скажу за то, что ты сделал. Да и пойду обратно к Ахмаду.
Четко так все сказал, даже я бы сказал, преувеличено четко. Как и положено человеку, который уже на грудь прилично принял, и опасается, что слова путать начнет… Ну и запах тоже был соответствующий…
Я, конечно, ошалел. Был уверен, что Шанцев сейчас в Святославле. Совершенно неожиданно появился на пороге моей квартиры.
Это что получается? Он вчера после звонка Ахмада тут же в Москву рванул? Ладно, надо его тоже поприветствовать…
– Здравствуйте, Александр Викторович. – улыбнулся я из глубины квартиры. – Да ладно, что надо было сделать, то и сделал. Проворовался этот Ваганович давно уже, и вообще козлов надо наказывать. А вы как? Поездом или машиной приехали?
– Так как Ахмад позвонил, смотрю, пятница, вечер, и новость такая хорошая. – заулыбался Шанцев. – Не виделись уже давно, сразу же жене сказал, поеду. Сел за руль машины да в Москву и выехал. Ахмад, конечно, сильно удивился, когда я ночью приехал, но вроде обрадовался тоже. Ну ладно, так через порог разговаривать не по‑людски. Ещё раз тебе огромное спасибо, Паша! И как эпидемия эта ваша закончится, так надо обязательно увидеться. Или мы к вам, или вы к нам.
На этом разговор закончили и попрощались.
Вернулся в гостиную, где Галия, озабоченно нахмурив лоб, смотрела на кучку с подарками Фирдауса и на отдельную кучку с подарками для Маши. Всё, бедолага, никак не может определиться, правильные ли подарки на день рождения подруге отобрала…
– Кто это там приходил? Ахмад, наверное? – рассеянно спросила она меня. – А то мне почудилось на мгновение, что я голос Шанцева услышала…
– А тебе не почудилось, родная, – сказал я ей. – Там Шанцев лично и приходил.
– Да ладно! – изумлённо вскинула на меня глаза жена, а потом сообразила, что к чему. – А… он что, из‑за Вагановича приехал?
– Да, так обрадовался, что приехал с Ахмадом отмечать. Повод‑то действительно хороший, такого давнего и опасного врага в руки правосудия передать дорогого стоит…
– А что же он к нам не зашёл? – расстроенно спросила Галия. И опять сама все сообразила. – А, понимаю. Мама его эпидемией застращала.
– Ну да, как‑то так, – согласно кивнул я.
– Да времени уже прошло столько, как дети заразились, а она все паникует…
– Ну, это она как раз молодец. Это я одобряю. Ребенок же совсем крохотный еще. Хорошая мать так и должна делать, когда есть риск для ребенка подцепить какую‑то заразу…
Зазвонил телефон. Снял трубку.
– Привет, Паша! Это Булатов…
– Привет, Жень!
– Звоню отчитаться о наших предложениях по твоей инициативе о помощи детскому дому. В общем, пока что два варианта есть – собраться по рублю и купить что‑то для детей, или устроить субботник в любое удобное время, и что‑то там отремонтировать, что нуждается в ремонте. Сам понимаешь, у нас теперь много в группе рукастых умельцев…
– Ага… Хорошо, подумаю еще тоже, что нужнее… – ответил я.
– Хотя забыл, – продолжил староста. – Это еще не все предложения. Алина Величко неожиданно очень заинтересовалась. Просила подождать до вторника, сказала, что хочет что‑то тоже организовать полезное для детей. Но ей нужно время.
– Надо же! – тоже удивился я. – Не похоже на нашу зазнайку. Даже интересно, что она предложит…
– Ну не она сама, конечно. Раз ей столько времени нужно, то явно планирует родителей напрячь… Учитывая, кто у нее родители… – сказал Булатов.
– Ну, на благое дело, главное. Пусть напрягает. Подождем, конечно!
***
Москва, «Матросская тишина»
Ваганович сидел на койке в камере и тоскливо смотрел на железную дверь. Вот же он, старый дурак, так глупо попасться с поличным! Но как же качественно его разыграл Колпаков! И деньги задержал, что ему причитались, почти на неделю. И наплёл про то, что проигрался в карты, что полностью объясняло его странный вид. А ведь его же, наверное, корёжило от страха, что он меня сейчас сажать будет при помощи ментов. Он именно из‑за этого такой бледный был, а вовсе не из‑за мифического проигрыша в карты. Но как же талантливо придумано! Кто угодно, наверное, купился бы, не только он. Впрочем, это мало его утешало…
Интересно, его одного арестовали или ещё кого‑то с завода тоже взяли при помощи трюков Колпакова? А то его пока ещё ни разу на допрос не вызвали, где есть шанс, что следователь проговорится о таком. Впрочем, Ваганович знал, что это специальная тактика у милиции – мариновать перед первым допросом, чтобы человек морально сломался за несколько дней пребывания в камере и начал петь, как соловей.
Но это не в его случае: он петь, как соловей, не будет, ни слова лишнего не скажет. Знает, что верить ментам на слово нельзя – что угодно пообещают за содействие следствию, а потом все обратят против него же.
