Роковой свидетель
«Котоубийца из Кройдона – так прозвали неизвестного, который, как утверждается, убил, расчленил и обезглавил более четырехсот кошек в Соединенном Королевстве. Убийства начались в Кройдоне четыре года назад и вызвали страх и ужас у жителей Большого Лондона. В две тысячи четырнадцатом году сообщения о кошках, найденных изуродованными в жилых районах, начали распространяться по всему Большому Лондону и его окрестностям, а также к северу до Манчестера. Полиция немедленно начала расследование, которое продолжалось несколько лет. Официально британская полиция заявила, что убийства совершал не человек, а хищники или падальщики, поедавшие трупы кошек, погибших под колесами автомобилей. Однако убийства продолжались, и в трех случаях камера зафиксировала некую темную фигуру. Многие местные жители, включая ветеринаров и полицейских – которые отказались признавать это публично, по‑прежнему убеждены, что за этими убийствами стоит некто психически неадекватный. И некоторые опасаются, что он вскоре может переключиться на людей…»
Дальше Вики отправилась брать интервью у женщины, которая жила в Ширли, на юге Лондона. В кружке звенела ложка, по рельсам грохотал поезд, и Эрике сразу же представилась кухня в небольшом таунхаусе, окна которого, возможно, запотевшие, выходят в сад.
«Обычно я крепко сплю, – с сильным кентским акцентом сказала женщина. – Но я резко проснулась, услышав эти звуки».
«Какие звуки вы услышали?» – спросила Вики.
«Ужасной кошачьей драки…. Жуткий душераздирающий вой. Его здесь слышно довольно часто… но он прекратился, как будто его резко оборвали, и я подумала, что происходит нечто странное, разбудила Деса, это мой муж, и попросила посмотреть, что происходит. Открыв дверь, он обнаружил на заднем крыльце тело обезглавленной кошки. Совсем свежее. Он с фонариком обошел сад и увидел следы, мужские, сорок третьего размера, ведущие через лужайку к забору…»
Эрика заерзала на матрасе – жесткие доски снова дали о себе знать. В памяти опять всплыла спальня Чарльза Уэйкфилда в его унылой квартире. Грязный след на подоконнике…
Эпизод подкаста перешел к интервью с мужчиной с камерой видеонаблюдения, который обнаружил у себя на заднем крыльце изрубленное на куски тело кошки. Ему удалось запечатлеть размытое изображение коренастой фигуры в саду. От усталости и тепла Эрику начало клонить в сон, и, задремав, она увидела Чарльза в саду этого мужчины. Закатав рукава, он сжимал в руках что‑то пушистое, безвольно обмякшее, его глаза были широко распахнуты, а гладкое лицо заляпано кровью. Эрика вздрогнула и проснулась. Она совсем замерзла, сквозь тонкие занавески сочился свет, блеклый, как овсянка. Твердый пол давил на бедренные кости. Изо рта выходили облачка пара. Было семь утра.
Около девяти Эрика добралась до участка Льюишем‑Роу. Утро было серое, в воздухе уже витал зимний холод. Спустя две чашки кофе она по‑прежнему дрожала – таким ледяным выдался душ в ее новой ванной, и к тому же еще машина за ночь промерзла, а канистра, которую она там держала, опустела. Когда она въезжала на парковку, Питерсон подъехал к ней и припарковался рядом.
Оттого, что ночь Эрика провела на сдутом матрасе, у нее болела шея. Выйдя из машины, она попыталась выпрямиться и поморщилась.
– Доброе утро. Все в порядке? – спросил Питерсон. – Как новое жилище?
Эрика собиралась сказать ему, что ее дом – сказочный и просторный, что она всю жизнь мечтала именно о таком, но потом подумала: зачем врать?
– Мой надувной матрас лопнул, и я спала на голых досках. И у меня нет горячей воды.
Питерсон улыбнулся, достал из багажника рюкзак и запер машину.
– Я спал на диване, поэтому чувствую твою боль.
– Может, диван и неудобный, но я бы все отдала, лишь бы спать на чем‑то мягче досок.
– Меня не выгнали из кровати, – поспешно объяснил Питерсон. – Это все Кайл… ему снятся кошмары.
– Моей маме часто снились кошмары, и она кричала во сне, как будто в нее что‑то вселилось.
– Я знаю! Кайл кричит и мечется, и его глаза широко раскрыты. Очень трудно будить его и успокаивать. – Питерсон придержал для нее дверь. – Единственный способ его успокоить – положить в нашу с Фрэн кровать. А она такая маленькая…
Эрика вошла в теплую приемную, тесную и обшарпанную. Здесь всегда пахло рвотой и хвойным дезинфицирующим средством.
– В «Мире кроватей» большие скидки, и находится он рядом, через дорогу.
– Хорошо. Спасибо за совет…
Когда они подошли к стойке регистрации, мысли Эрики уже вновь переключились на Чарльза Уэйкфилда.
– Увидимся на брифинге. Хочу сначала навестить мистера Уэйкфилда, спросить, хорошо ли он провел ночь.
Питерсон кивнул и положил свою ключ‑карту на датчик рядом с дверью. Тот зажужжал и щелкнул.
– Доброе утро. Можно мне взглянуть на журнал за эту ночь? – спросила Эрика дежурного офицера, и он протянул ей журнал. Здесь были подробно описаны все аресты и инциденты за ночь, и она ошарашенно застыла, увидев последнюю запись.
– Что за… – пробормотала она себе под нос. – Тут все верно? – она указала на запись внизу.
– Да, – сказал офицер. – Мы его тут же отпустили. Оказывается, брат Чарльза Уэйкфилда – Джулиан Уэйкфилд, помощник комиссара полиции!
10
Эрика вошла в участок, прошагала по длинному узкому коридору, который вел мимо центральной лестницы и лифтов к помещению для содержания под стражей. Телефоны не смолкали, офицеры и персонал носились туда‑сюда, на их лицах читались усталость, спешка и напряжение.
Мысли Эрики метались. Почему Чарльз не сказал, что его брат – третье по статусу лицо во всей чертовой британской полиции? Ей вспомнились фотографии двух мальчиков в его спальне. То‑то второй показался ей смутно знакомым!
Она едва не столкнулась с Мосс, со стаканчиком кофе выходившей из столовой.
– Доброе утро, босс. Начальство хочет видеть тебя в своем кабинете, – сказала она, сделав глоток кофе.
– Так я и думала. – Эрика повернулась и пошла обратно к лестнице, чувствуя, как в груди нарастает ярость и вместе с тем беспокойство.
Кабинет суперинтенданта Мелани Хадсон находился на верхнем этаже, в конце коридора. Эрика постучала, подождала немного, пока не услышала приглушенное «Войдите».
Мелани, миниатюрная женщина с тонкими светлыми волосами, сидела за столом, а кресло рядом с ней занял коммандер Пол Марш. Его парадная форма была безупречной, загар – глубоким, а короткие песочного цвета волосы – все еще густыми, хотя ему перевалило за сорок пять.
– Доброе утро, Эрика, – поприветствовал он ее.
