Седьмой

Ещё секунда – и я бы завопил от ужаса. Даже бушующий Юпитер, даже разъярённый серафим оказались не так страшны, как ощущение полной беспомощности в кабине истребителя, которым я не умел управлять!

И я действительно закричал, просыпаясь.

 

В комнате было темно. Едва‑едва начал светиться экран на стене – искин не смог решить, проснулся ли я и надо ли включать свет. Я был мокрый, как после душа, казалось, даже волосы вспотели. Трусы промокли насквозь, если бы не хотелось отлить, то подумал бы, что обоссался.

Скинув одеяло, я сел на кровати. Ноги едва доставали до пола.

– Боря…

«Не говори вслух, – велел альтер. – Нет, скажи! Что приснился кошмар, бой у Юпитера».

– Кошмар приснился, – сказал я. – Бой… у Юпитера. Над северным полюсом… у Большого Рентгеновского пятна…

«Это был не просто сон, – твёрдо сказал Боря. – Но сейчас не надо об этом. Дай мне всё обдумать».

Я вытер лицо ладошкой. Сказал:

– Надо отлить.

В ванной я не только отлил, ещё раз погрустив о своей незначительности, но и разделся догола, мокрые трусы кинул в ящик для грязного белья и вытерся полотенцем. Может, стоило принять душ, но тогда точно не усну, а пот у меня пока дитячий и не воняет.

Вернувшись в комнату, я переоделся, пощупал простыню. Стащил её и застелил новую. Запасного одеяла не было, я взял ещё одну простыню, подушку тоже сменил. Надо же, сколько воды может быть в одной тощей тушке.

Я почти лёг снова, надеясь, что засну без всяких таблеток (на самом деле нам выдают лёгкое снотворное), как вдруг мне показалось, что я уловил какой‑то звук. Прижавшись головой к стене, я закрыл свободное ухо рукой, прислушался.

Ну да. Хныканье.

За стеной была комната Джея. Селить эскадрилью рядом – не то чтобы традиция, но у нас именно так получилось.

Я глянул на браслет. Полночь.

Значит, Джея отпустили из лазарета после нервного срыва, в чём бы он ни заключался. И сейчас синий‑три рыдает за тонкой переборкой.

Открыв дверь, я выглянул в коридор. Никого, освещение уже ночное, слабенькое. Где‑то далеко по коридору, видимо, в том конце, где живут пилоты «ос», слабо бренькает гитара и раздаётся девичий смех.

Я прикрыл дверь, прошёл к соседней двери и постучал. Звонок наверняка отобразится в системе, а стук… не знаю…

Секунд через десять Джей открыл дверь. Значит, точно не спал. Глаза у него были красные, стоял он набычась, будто ожидал неприятностей.

Даже в двенадцать лет Джей на полголовы выше меня и ощутимо крупнее. И пубертат его хлопнул раньше, у свеженького клона на носу был прыщ – рыжевато‑красный, как волосы Джея. Смешно, если разобраться, новенькая тушка – и сразу с прыщом!

– Чего тебе, Слава? – мрачно спросил Джей. – Ночь уже.

Не принято после воскрешения первому подходить. Но мы оба свеженькие, и это меня извиняло.

– Сон плохой приснился, – сказал я. – Можно посидеть у тебя? Ты вроде тоже не спишь.

Джей нахмурился и молча посторонился, пропуская меня. Буркнул для порядка:

– Как раз собирался ложиться.

Но я видел, что он рад. И кровать у него была смята и разложена, он тоже спал и проснулся.

– Читал перед сном, – быстро сказал Джей, поймав мой взгляд.

Книжки нигде видно не было, но я не стал, конечно, ловить его на вранье.

– Угораздило же нас вчера, – вздохнул я.

– Ага. – Джей сел на кровать. – Ты чё, из душа? Освежился перед визитом ко мне?

Он ухмыльнулся.

– Иди в пень… – Я сел на диванчик. – Говорю же, кошмар приснился, взмок весь!

– Что за кошмар? – Джей чуть понизил голос.

– Будто идём с красными и зелёными над северным полюсом, – начал я. – И вдруг из пятна вываливают трое падших!

Обычно такие истории у всех идут на ура. Неважно, приснилось тебе или ты только что придумал – все любят послушать про сны.

Но Джей сразу утратил интерес. Я тоже перевёл разговор.

– Меня сегодня полковник на встречу с ангелом таскал.

– Да, слышал… – Джей как‑то сник. – Хотели меня, но я не в себе был…

Он запустил руку под кровать и достал банку имбирного пива.

– Будешь? У меня ещё есть.

– Не, рано мне алкоголь.

– Брось, тут два процента. Ты же кефир свой пьёшь?

Настаивать он, впрочем, не стал. Открыл газировку и сделал пару жадных глотков.

– А что, тебя накрыло? – невинно поинтересовался я. – Пэ‑эм синдром?

– Ну… – Джей замялся. – Есть чуток. Меня этой фиолетовой шнягой всего окатило, даже в «пчеле» всё засияло…

Он вдруг уставился на меня, чуть приоткрыв рот. Джей не отличается быстротой реакции, зато он основательный и собранный. Как мой Боря. А вот альтер Джея, Санта, ничуть не похож на неторопливого весёлого увальня, он шустрый и цепкий.

– Говоришь, северный полюс приснился?

– Ага, жаль без Санты с оленями, – сказал я. – Как твой альтер, кстати?

– Норм.

– Хорошо, что они у нас есть. – Я встал. – Тяжелей без них было бы.

Джей открыл и закрыл рот. Теперь он смотрел на меня без ухмылок и раздражения. Выжидательно смотрел, с надеждой.

– Пойду я спать. – Я почесал живот, потрогал чахлый бицепс, громко вздохнул. – Надо в форму возвращаться. Утром встану пораньше и в зал. Тебя разбудить?

– А?

– Говорю – пойду утром качаться, в бассейне поплаваю. Тебя звать?

– Зови, – сказал Джей после секундной паузы, которую вряд ли заметил бы кто‑то без альтера. – Непременно. Тебе подкачаться надо, а у меня вот, пузо жирное.

Он ущипнул себя за живот. Сделал ещё глоток имбирного пива, не отрывая от меня напряжённого взгляда.

– Уговор, – сказал я. – В шесть стукнусь.