Седьмой
– Гружёный… – донеслось от кого‑то из звена.
Я бросил выделываться и вывел на колпак увеличенное изображение.
Серафим плыл величаво, как все серафимы в свободном полёте. Теперь я видел его трассу, спроецированную на колпак Искином – серафим появился у южного полюса Юпитера, где к нему подцепился грузовой конвой. Конвой – семь шарообразных кораблей, каждый диаметром в семнадцать километров, плыл за ним, будто головастики за огромной лягухой. Плазменные хвосты – выхлопы из маршевых двигателей, болтались за каждым шаром километров на тридцать. У серафима никаких видимых движителей не было. Ну, разве что два гигантских расправленных крыла, слегка подрагивающих на краях. Вторая пара крыльев прижималась к телу. Ещё два крыла были сложены впереди, прикрывая головную часть. С кромки крыльев то и дело срывались плазменные сгустки, но они разлетались во все стороны, так что явно не имели отношения к движению.
Если есть что красивее и страшнее Юпитера – так это серафим с конвоем, летящий над Юпитером к точке перехода.
– Синий один – серафиму, – раздалось в эфире. – От лица человечества почтительно приветствуем высокого гостя.
Серафим, разумеется, не ответил. И хорошо. Я бы обделался, прозвучи ответ, а мне еще семь часов болтаться в космосе…
«Давай, давай, вали быстрее, шестикрылый» – произнёс в голове альтер без малейшей почтительности.
По форме, конечно, я его не одобряю. А вот по содержанию согласен полностью. Ещё десять минут – и серафим с конвоем покинет нашу зону.
«Бом‑бом‑бом» – тревожно пропел датчик. «Бом‑бом, бом‑бом‑бом».
Всё стало понятно всем и сразу.
Никто не орал, никто не ругался, и даже Паоло не принялся командовать. Мы все знали, что делать.
И что будет – тоже знали.
– Искин, щенов, – скомандовал я, пусть и это было лишним.
Слова полезны, слова мешают думать.
«Пчела» вздрогнула, когда искин выпустил четыре автономных бота. Кормовые двигатели запели громче, переходя в форсаж, индикаторы радиации сдвинулись в жёлтое. Боты радостно носились вокруг «пчелы», осматриваясь.
– Есть контакт, – сообщила Элен. – Идентификация… падший престол… опознан как Соннелон. Вынырнул из облаков, двадцать четыре к северу… Идёт на перехват, один.
Я выдохнул.
Серафим размажет престола, уверен. Но мы в их титанической битве даже на мошкару не тянем. Так что будем болтаться за конвоем, наблюдать, излучений нахватаемся, но выживем. Возможно. Глупый наглый падший престол…
– Смена данных! – Элен будто взвизгнула. – За престолом следуют два господства! И с ними стая вонючек, до сорока единиц! Идут прямо на меня.
Внутри меня что‑то ухнуло вниз и затрепетало.
Вонючки – это как раз для нас. Для патрульных. С десятком мы бы справились. Может с парой десятков… но сорок!.. и два господства… в отличие от высших чинов, они не упустят возможности отвлечься на людей…
– Сбрасываю боты, – тем временем докладывала Элен. – Веду огонь…
Я закрыл глаза и попытался представить Элен. Она жила в женской общаге, на третьем или четвертом уровне. Однажды после патруля мы немного потискались с ней в душе, но, конечно, ничем это не кончилось, да и не могло… ещё мой альтер любил над ней поглумиться, а её альтер, Эйр, похоже, насмехалась надо мной.
Сейчас её «пчела» пыталась уйти от накатывающей смертоносной лавины. Щены мельтешат между ней и врагом, пытаясь сбить ракеты, крошечный истребитель идёт на форсаже – пылинка в мире титанов…
– Не успеваю, – голос Элен прозвучал очень чисто и ясно. – Попытаюсь добраться до господства, ударить в управляющий узел. Пожалуйста, если кто‑то выжи…
Связь оборвалась.
Мы – трое оставшихся, молчали. «Пчёлы» мчались к конвою, именно по нему ударят вонючки. Жирная и почти беззащитная добыча, которую мы попытаемся защитить.
Втроём. Ха‑ха.
«Теоретически шансы выжить есть всегда» – сказал альтер.
Я глянул на индикатор. Середина жёлтой зоны. За спиной реактор в форсажном режиме, мы мчим напрямую, не выбирая безопасных проходов в магнитосфере Юпитера.
Прежде чем закончится бой, наши тушки получат смертельную дозу радиации.
«Славик, мне очень жаль» – сказал альтер. «Но мы ведь вместе? До конца».
– Конечно, – сказал я, глядя на серафима. Тот пробуждался от дрёмы. Расправлялось тело, сверкая кристаллической броней, гневно вытягивались и трепетали крылья. Для нас падший престол был ещё не виден, но серафим его чуял. Пространство дрожало от закипающей ярости.
– Синий три, – сказал Джей. – Вижу престол. Подтверждаю, это Соннелон! У него странная… хрень… фиолетовая… между ободами… будто застывший разряд…
Он не успел договорить – серафим окончательно перешёл в боевую форму и метнул сквозь миллионы километров пространства разряд энергии. Сияющее белое копьё пронзило космос, вспыхнув ярче тысячи солнц. Прозрачный колпак кабины потемнел, но я всё равно заорал, ощущая жар на лице. Перед глазами сияло, хоть разряд давно уже затих, я дёргался, на ощупь нашёл сосок и принялся глотать насыщенную обезболом воду. У неё уже и вкуса воды‑то не было, сплошь химия. Потом зрение немного вернулось, и я увидел повсюду брызги крови – моё лицо превратилось в сплошной ожог.
Говорили мне, что фотоблок может не успеть отработать, а я не верил…
Но истребитель ещё жил, «пчела» переключилась на ручной режим, как только радиация сожгла электронику и убила Искина. Простейшие цепи, простейшие действия.
То, немногое, ради чего люди и нужны в космосе, внутри куска умного металла.
Я подёргал руками, стабилизируя «пчелу». Щенов не то унесло близкой вспышкой, не то выжгло органическую составляющую. Так… что осталось… рентгеновский лазер, он меня окончательно угробит… но индикатор и так алый… на ракеты полагаться не стоит… возможно – протонка, но вонючки её хорошо держат…
С чего вдруг серафим принялся палить на таком расстоянии?
Зачем?
Он же не только нас снёс, что мы ему, жалкие человечки, он спалил конвой! Сквозь просветлевшую броню я видел семь полыхающих крошечных солнц, семь груженых сжатым водородом кораблей. Немалый груз! И серафим сжёг всё своим ударом!
Шестикрылый великан парил над Юпитером в окружении плазменных сгустков и будто всматривался вдаль. Ждал ответа от падшего престола?
«Пчелу» по инерции несло всё ближе и ближе к серафиму.
