LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Седьмой

Хенрик – наш кардиолог, которого я терпеть не мог, дружелюбно помахал рукой, достал из кармана леденец и жестом предложил мне.

– Отвали, извращенец, – ответил я, как всегда.

Хенрик заржал и бросил леденец себе в рот. Сволочь, ну знает же, как пилоты реагируют, если к ним относятся как к детям! Нам всем по двадцать, мы все провели на Каллисто восемь лет. Нечего насмехаться!

У дежурной сестры я получил свой коммуникатор. Его принесли из ангара, как только стало понятно, что синяя эскадрилья второго крыла погибла. Я застегнул браслет, бросил быстрый взгляд на экран. Да, крошечная царапина в уголке осталась.

Приятно, когда что‑то материальное связывает тебя с прошлым «я». Хотя бы комм.

«К собачкам заглянем?» – предложил Боря.

– А то, – буркнул я.

Щены сражаются и умирают вместе с нами. В ситуации, когда любая электроника может отказать в любой момент, даже наши боты – пилотируемые.

Я свернул в ветеринарный отсек, приложил комм к двери, чтобы пропустила, зашёл на псарню, поздоровался с дежурным зоотехником и двинулся вдоль рядов с просторными клетками.

Начался переполох. Щены визжали, лаяли и тыкались носами в решетки. Пришлось перегладить всех, прежде чем я открыл вольер со своей четверкой и выпустил Лайку, Белку, Стрелку и Уголька.

Потом я минут десять валялся на полу, пока щены меня вылизывали, лаяли и по‑своему пытались рассказать, как всё было. Щены у нас тоже многоразовые, как и мы. Тоже с квантовой связанностью сознаний и запасом клонов. Они гибнут куда чаще, чем люди, а натренировать собаку, чтобы она способна была пилотировать бот, атаковать и защищать «пчелу» – та ещё задача. Проще воскрешать погибших.

Пробовали, конечно, и других животных. От мышей и белок до волков и тигров. Неплохо получалось у кошек, это все признают, вот только в бою кошка свалит в любой момент, а собака будет биться за тебя до конца. Так что у нас – щены. Маленькие многоразовые герои в крошечных боевых кораблях.

Наконец мы с щенами нацеловались, я пообещал на днях забрать их к себе и оставить на всю ночь. Только после этого щены с меня слезли и даже сами забрались в вольер.

На Каллисто и такса способна допрыгнуть до потолка, что уж говорить о тощих дворняжках.

После псарни настроение у меня стало лучше. Когда видишь, что не только ты воскрес из мёртвых, то начинаешь относиться к жизни и смерти проще. Может псарню специально разместили рядом с медблоком и клонарней? Психологи – народ коварный, не упустят возможности забраться тебе в мозги.

Час был ранний, большинство пилотов и персонала ещё спало. Я пошёл в пилотскую столовую, это минус четвертый уровень. В теории тут могли собраться все сто одиннадцать человек лётного состава, да ещё инструкторам и гостям место бы осталось. К нам порой прилетают с других баз – для обмена опытом, для слаживания, просто для развлечения.

Но сейчас почти все пилоты либо спали, либо были в патрулях. Инструкторы, наверняка собрались в штабе, всё‑таки ситуация сложилась интересная. Только в дальнем краю, у аквариумов с декоративными рыбками, сидело две четверки из третьего крыла, красная и оранжевая. Пилоты завтракали, что‑то обсуждая.

Я прекрасно знал, что.

При моём появлении разговоры прекратились. Мне отсалютовали. Я помахал в ответ и пошёл к раздаче.

К тем, кто только что вернулся, не принято подходить первыми. И это правильно.

Болван на раздаче выдал мне поднос с обязательным питанием. Сегодня это был омлет, белый хлеб и апельсиновый сок. Я докинул круасан с шоколадом, йогурт и порцию мороженого.

Дурацкий дитячий организм хотел сладенького.

Сев поодаль от пилотов третьего крыла я принялся за омлет, поглядывая на ближайший экран. Там, разумеется, рассказывали о происшествии. Плыла внизу экрана надпись о героическом сражении синей эскадрильи. Мелькали кадры с атакой серафима. Его пока так и не идентифицировали.

И что случилось после нашей гибели – было непонятно. Отбился серафим, был ли уничтожен престол и господства?

Ребята кончили завтракать и пошли к выходу. Красная эскадрилья была совсем взрослая и ровненькая – всем тушкам по восемнадцать‑девятнадцать лет. Я не видел сейчас номерных нашивок, но знал, что на каждой цифра «два».

Оранжевая была разновозрастная. Их ведущим была девчонка по имени Хаюн. Я её помнил семнадцатилетней, но недавно она погибла, прикрывая свою группу. Сейчас, выходит, её телу двенадцать с хвостиком.

Можно скажу честно?

Она не особо‑то изменилась.

Второму и третьему номерам по четырнадцать‑пятнадцать. Четвертый постарше.

Когда все пилоты собираются вместе, что бывает нечасто, конечно, то выглядит это будто школьное собрание. Это я теоретически предполагаю. Никто из нас в настоящей школе не учился.

Я доел мороженое, кивнул болвану (тот высветил на белом пластиковом лице улыбку) и пошёл в свою каюту.

Пусть тушки каждый раз одинаковые, но привыкать к ним все равно приходится. Как к новой одежде, пусть она и твоего размера, и рубашка точь‑в‑точь как старая, и брюки такие же… Но старая одежда успела обноситься по тебе, ты к ней привык.

А новое тело ещё не привыкло к старому сознанию.

К тому же сейчас я весил всего тридцать девять килограммов (это если на Земле) и роста во мне было сто сорок пять сантиметров. Проверять не обязательно, все клоны одинаковы.

В двенадцать лет я был тощим и маленьким. К четырнадцати набрал пятьдесят четыре кило и вырос до ста шестидесяти пяти сантиметров. Нормальный пубертат, жрал в три горла и тянулся вверх…

Но сейчас все эти килограммы и сантиметры превратились в пыль и элементарные частицы на орбите Юпа. А я снова был худым и невысоким дитятей. Меня ждали прыщи, поллюции, обидчивость и плаксивость не по делу.

«Хватит себя жалеть» – сказал Боря. «У меня вообще нет тела и ничего, не ною».

«Ты не ноешь, ты нудишь», – отрезал я.

«Потому, что ты захотел такого альтера».

– Ха‑ха, – сказал я, потому что шёл по коридору и рядом никого не было. – Вот уж нет. Я хотел весёлого и оптимистичного приятеля для игр.

«Тогда я бы таким и стал. Не ной. У нас проблемы посерьезнее».

Я насторожился. Боря такими словами не разбрасывался.

«Помнишь вспышку после смерти и перед воскрешением?»

«Угу» – ответил я. «Ну не то, чтобы вспышку… свет…»

«Вот!» – таинственно прошептал Боря и замолчал.

Если он надеялся, что я начну его расспрашивать, то зря. Я устал. Мы были в патруле тридцать два часа, спал я мало и тревожно, так что сейчас мне хотелось прыгнуть в койку и поспать до вечера. Пусть темнит, сам не выдержит и всё расскажет.

TOC