Седьмой
Памела с невозмутимым лицом задрала водолазку, продемонстрировав мне крепкие молодые сиськи.
– Летай хорошо, расти долго и настанет момент – ты их не только увидишь! – торжественно пообещал Эрих и заржал.
– И тебе того же, подрастай, малыш, – мрачно ответил я.
Не нравится мне этот идиотский ритуал, придуманный Эрихом. Он великолепный пилот, хороший командир, причём не отсиживается за «пчелами», а сам рвётся в бой. Но не нравится он мне и всё.
На мгновение губы Эриха сжались, но он тут же улыбнулся.
– Отдыхай, Слав.
«Слав» прозвучало почти как slave. Значит, я зацепил его больное место – низкий рост и детское личико.
– Спасибо, – ответил я миролюбиво.
И закрыл дверь.
Ссориться с командиром крыла – не лучшее дело. Но дальше Сатурна не пошлют, ниже «пчелы» не разжалуют.
Зевнув, я снял грузилово, ботинки, стянул штаны и забрался под одеяло. Комнатный искин отследил мои движения и начал плавно гасить свет. Из кондиционера стало задувать прохладой.
«Думаешь, зря?» – спросил я Борю, закрывая глаза.
«Посмотрим», – ответил он рассеянно.
И я почти сразу уснул.
Чтобы увидеть свет.
Глава третья
Солнце било в глаза сквозь колпак кабины.
Я был за штурвалом.
Вот только штурвал был странный, кабина странная, пульт странный, противоперегрузочный костюм на мне странный, и я сам тоже!
Размер своего тела, не рост, а именно размер в целом, всё от роста до пропорций тела, учишься ощущать очень быстро, после первого‑второго воскрешения. Сейчас я был здоровенный, ну метр восемьдесят минимум, я был во взрослом теле!
И в кабине незнакомого мне истребителя! То, что аппарат военный, а не какая‑нибудь грузопассажирская лоханка, я задницей чуял.
– Боря! – заорал я.
«Тихо, я тут!» – отозвался альтер.
За спиной ревел двигатель. Незнакомо, в непривычной тональности. Кокпит был странный, вроде и похожей конфигурации на «пчелу», но другой. Передо мной торчала стойка пульта с диким количеством индикаторов и экранов. Мой взгляд метался, пытаясь понять, что здесь к чему относится, где управление главными двигателями, где маневровыми, где жизнеобеспечение и где огонь. Индикаторы внешнего и внутреннего радиационного фона вообще не пойми где, а как без них? На экранах какая‑то хрень, совершенно непонятные сетки координат. Все надписи на русском, почему‑то совсем не используется английский, даже там, где это удобнее. Мои ладони в толстых шершавых перчатках сжимали какие‑то ручки, усеянные кнопками. Я чувствовал перегрузку, вжимающую меня в кресло.
«Слава, соберись!» – рявкнул альтер. «Соберись и не двигайся!»
Я и не собирался. Я оцепенел.
Я смотрел перед собой – и это был верх, это было небо, в нём сияло солнце, а небо было синее. Тёмно‑синее, уходящее в фиолетовое, но это было планетарное небо.
Значит, я в атмосфере, за пультом управления незнакомого истребителя. Им управляют ручками‑джойстиками, а не движениями тела в сенсорном противоперегрузочном костюме. Небо синее, планетарное. Синее небо только на Земле.
Значит…
«Ты на Земле, в кабине истребителя Су‑35. Это самолёт, ты в атмосфере», – сказал Боря.
Конечно, альтер не знает того, чего не знаю я. Но какие‑то вещи он вспоминает быстрее и оценивает лучше.
– Знаешь, как управлять? – спросил я.
«Откуда?»
Мы тренировались на симуляторах. С самого раннего детства, как себя помню. Мы летали и тренировались на крошечных учебных кораблях, которые потом переделали под боты для щенов, входящие в стандартный комплект «Пчёл», «Ос» и «Шершней».
На самолётах мы не летали. Теоретически любой из наших кораблей способен летать в атмосфере, у нас были тренировки на Марсе. Но на Земле мы никогда не были, воздушные самолёты не пилотировали.
– Боря, это сон?
«Нет. Я думаю. Постарайся нас не угробить».
– Свят! – вдруг рявкнуло в ушах. – Куда собрался, на орбиту выйти?
Я как смог замотал головой в тяжелом шлеме.
Да что же это такое!
– Свят, это Хром, ответь.
Ещё секунда – и я бы завопил от ужаса. Даже бушующий Юпитер, даже разъярённый серафим оказались не так страшны, как ощущение полной беспомощности в кабине истребителя, которым я не умел управлять!
И я действительно закричал, просыпаясь.
В комнате было темно. Едва‑едва начал светиться экран на стене – искин не смог решить, проснулся ли я и надо ли включать свет. Я был мокрый как после душа, казалось, даже волосы вспотели. Трусы промокли насквозь, если бы не хотелось отлить, то подумал бы, что обоссался.
Скинув одеяло, я сел на кровати. Ноги едва доставали до пола.
– Боря…
«Не говори вслух», – велел альтер. «Нет, скажи! Что приснился кошмар, бой у Юпитера».
– Кошмар приснился, – сказал я. – Бой… у Юпитера. Над северным полюсом… у Большого Рентгеновского пятна…
«Это был не просто сон» – твёрдо сказал Боря. «Но сейчас не надо об этом. Дай мне всё обдумать».
Я вытер лицо ладошкой. Сказал:
– Надо отлить.
В ванной я не только отлил, ещё раз погрустив о своей незначительности, но и разделся догола, мокрые трусы кинул в ящик для грязного белья и вытерся полотенцем. Может стоило принять душ, но тогда точно не усну, а пот у меня пока дитячий и не воняет.
Вернувшись в комнату, я переоделся, пощупал простыню. Стащил её и застелил новую. Запасного одеяла не было, я взял ещё одну простыню, подушку тоже сменил. Надо же, сколько воды может быть в одной тощей тушке.
