Секретные люди
– Дай сюда, мизерабль![1] Учишь тебя, учишь, а толку нет. Я ведь в тот раз уже говорил: суп пьемонтез – это смесь из толченых сухарей, яиц и сыра с пряностями. Ее сбивают и потихоньку льют в горячую воду. Дрянь редкостная.
– М‑м…
– Суп перль де орж не лучше. Пюре из перловой крупы с добавлением сливочного масла, яиц и тех же пряностей. Ну и мяса чуток.
– А…
Лыков не дал помощнику договорить:
– Утка маренго ничего, есть можно. Ее сначала обжаривают, потом тушат в белом вине, добавляя помидоры, грибы и чеснок.
– Но почему так назвали? – заинтересовался Сергей. – Ведь маренго – это цвет. Серый.
– Маренго – это город в Италии, где в тысяча восьмисотом году Наполеон победил австрийцев, – пояснил шеф. – Кстати, с большим трудом и благодаря цепи случайных везений. Он щеголял тогда в серой шинели, вот потому и назвали так цвет. А утку, или цыпленка, тут историки спорят, ему подали сразу после битвы. Тогда в нее добавляли яичницу с раками, но сейчас от этого отказались.
– Беру, – решил богатей. – А остальное как перевести на русский язык?
– Лангет бёф пейзан – тонкие кусочки отбитой говяжьей вырезки, тушенные по‑крестьянски, то есть с овощами и беконом. Ну, есть можно… А севрюга стофато – значит приготовленная в печи.
– Та‑ак, – сурово сдвинул брови грек. – Севрюгу тоже беру, побалую организм. А ваше высокородие чем заполнит вечер?
Лыков опять зашуршал меню:
– Начну с консоме прентантьер. Мясной бульон с рублеными овощами. Вкусно! Далее, хочу жиго де мутон – запеченную заднюю ногу барашка. Мозги беарнез тоже хорошая штука: подаются с яично‑масляным соусом, где мало белков и много желтков, а также тимьян, эстрагон и другие пряные травы…
Азвестопуло вынул блокнот и прилежно записал слова шефа:
– Поражу Машку, когда придем сюда вместе.
– Жене предложи гато франжипаль, это сладкие пироги с миндальным кремом.
– Запротоколировал, Алексей Николаич. Блесну – ух! Ну, начнем?
Несмотря на рождественский пост, в первоклассных ресторанах предлагали в большом выборе скоромные блюда. И то сказать: с началом войны люди стали меньше соблюдать такие обряды. Словно подозревали, что недолго осталось веселиться и надо набаловаться всласть…
Сыщики заказали каждый свои блюда и, не дожидаясь горячего, выпили по первой. На закуску шли буженина, тонко нарезанные сухие колбасы и медвежий окорок.
Спустя час осоловевшие и умеренно хмельные, Лыков с Азвестопуло вели разговор ни о чем. Оркестр лиристов услаждал их слух. По залу прошел и помахал статскому советнику Игнатий Игнатьевич Липский, директор «Контана» и популярный в столице человек:
– Как дела? Якши? Ну, слава богу!
Сергей вынул пачку дорогих папирос «диамант» и дымил не хуже паровоза. Он вспоминал холодные якутские реки, бухту Гертнера, спасительный миноносец на серых волнах, бой с бандитами в устье Сусумана. Алексей Николаевич вяло ему поддакивал. Сыщики выпили, не чокаясь, за упокой души Волкобоя, похороненного у слияния Сусумана с Берелёхом[2]. Тут мимо них прошла красивая дама в модном наряде. Алексей Николаевич проводил ее оценивающим взглядом и вдруг повернулся к помощнику:
– Однако мы с тобой слишком расслабились, Сергей.
Тот встрепенулся:
– Что не так?
– Позади нас сидит незнакомый человек, по виду – фартовый.
– Ну и что? Порядок не нарушает? Пьет‑закусывает? Это не запрещено.
– Ты не понял. Он преступник. Глянь на него, только незаметно.
Коллежский асессор скосил глаза и потянулся к рюмке:
– Да, рожа знатная. Я его тоже не знаю, но… явный маттоид[3]. Однако что с того? Славный юноша. Может, он отсидел свое, а теперь празднует освобождение. И мы будем из‑за него портить себе вечер?
– Будем, Сережа, – срезал его шеф. – Потому как его собутыльник не нравится мне еще больше, чем твой славный юноша. Заметил особенность его внешности?
– Типичный немец. Бритый, щеки аж лоснятся. Таких тысячи.
Алексей Николаевич понизил голос:
– Мы ведь воюем с германцами – забыл?
Азвестопуло никак не хотел прерывать ужин:
– Если германец, то сразу шпион, что ли? И он вот так, у всех на виду, в дорогом ресторане общается со своим агентом? А не проще на явочной квартире в Парголово, без свидетелей? Знаете, как это называется, Алексей Николаевич? Шпиономания.
Лыков замешкался. В самом деле, для свидания с агентом место выбрано неудачно. И глупо пороть горячку. Два приятеля выпивают. Пусть у одного из них наружность человека из блатного мира, но за это не арестовывают. Второй вроде михель[4]. И что? Скомкать такой приятный вечер?
– Давай телефонируем в сыскную, чтобы прислали двух топтунов, – предложил старый сыщик молодому. – Пускай проследят за ребятишками. Утром узнаем, кто они такие.
– И продолжим угощаться? Тогда я пошел звонить.
[1] Мизерабль (фр.) – жалкое, несчастное существо.
[2] См. книгу «Адский прииск».
[3] Маттоид – здесь употреблено в неточном значении как человек с преступными наклонностями.
[4] Тогда в России нарицательное имя «михель» означало то же, что во время Великой Отечественной войны «фриц», то есть немец.
