Шата

Я зажала нос рукавом и мельком глянула внутрь. Даже Кнарку стало не по себе. Единственное окно было забито досками, и через них в комнату падали лишь три лучика света, но их было достаточно, чтобы разглядеть кровать, которая начала гнить вместе с влажным трупом. Если бы я не знала, что это женщина, то под роем кишащих мух даже не поняла бы, кому принадлежат останки.

Кашляя, я закрыла дверь и повернулась к улыбающемуся «ребенку».

– Ты разбудишь? – глупые глаза наивно засверкали.

Я молчала и пыталась продышаться. Вонь жуткая.

– Митра? Разбудишь маму? – не унимался Янни‑пом‑пом.

Я смотрела на него и чувствовала, как крошечная жалость подкрадывалась к горлу. Его мать давно умерла. Должно быть, она ухаживала за недоразвитым сыном и часто приводила его в порядок: стригла, брила бороду, переодевала… И судя по отросшим волосам, эта женщина… то, что осталось от нее… умерло несколько месяцев назад. А он думает, что она спит.

– У тебя есть еще кто‑то, кроме нее? Отец? Братья, сестры? Дядя? Кто угодно? – серьезно уточнила я.

– Есть! Собака!

– Кроме собаки, кто‑то есть?

– Только она убежала…

– Янни? Есть кто‑то, кроме убежавшей собаки?

– Мама!

Я втянула ядовитый воздух, теряя терпение, которое и так почти иссякло.

– Кроме собаки и мамы, у тебя еще кто‑нибудь есть из родни?

Янни‑пом‑пом помотал грязной головой. С улыбкой и гордостью. Он гордился своей маленькой семьей. Семьей, которой не стало.

– Янни‑пом‑пом…

– Да, Митра? – его глаза сияли чистой радостью.

Сделав паузу, я думала, как сказать, чтобы он понял.

– Твоя мама не проснется. – начала я, и Янни нахмурился. – Она спит очень глубоко. Видит чудесные сны. Блуждает в них по волшебным местам. Твоей маме там очень хорошо. Лучше, чем здесь. Это я тебе обещаю, Янни. Твоя мама очень счастлива и не хочет, чтобы ты будил ее.

В тишине, возникшей между нами, слышался хор мух из соседней комнаты. Я не была уверена, подхватил ли Янни такую же заразу, что его мать. Но даже если я посоветую ему обратиться к лекарю, он вряд ли послушает. Да, и лекарь не станет лечить слабоумного толстяка.

Глупые глазки бегали по моему лицу, переваривая услышанное.

Я уже подумала, что Янни мне не поверил, и нужно добавить что‑то еще, как он вдруг радостно заулыбался.

– Если мама счастлива, то я счастлив! – воскликнул он. – Ты уверена, что ей хорошо?

– Абсолютно. – твердо кивнула я.

Янни воодушевился и зашагал вниз.

– Это очень хорошо! Мама счастлива, и я счастлив! Пошли к Аркину, Митра! Аркина попросим, и он все вернет! Он хороший, как и моя мама! А вот воровать нехорошо, Митра! Это очень нехорошо!

– Я с тобой полностью согласна, Янни. – тихо ответила я, кинув последний взгляд на дверь в мамину комнату.

– Янни‑пом‑пом!

– Янни‑пом‑пом, да. – исправила я и направилась вслед за сорокалетним дурачком.

 

 

Глава 6

 

Не у такого места я планировала оказаться, направляясь в логово воров.

Я ожидала увидеть заброшенную лачугу в лесу или неприметный сарай. На крайний случай, обычный дом, затерявшийся среди множества таких же. Но Янни‑пом‑пом привел меня к воротам настоящего дворянского особняка.

Небольшой красный замок (не иначе, как бывшая баронская усадьба) стоял посреди Таццена словно горящий факел. В его окнах игрались тени, а веселая музыка рекой лилась вдоль всей базарной площади. Девичий смех, крики и задорные песни доносились из каждой щелки и эхом разносились по улицам.

Несмотря на то, что уже смеркалось, бесконечный праздник внутри замка никак не коробил проплывающих горожан. Они брели мимо, занятые лишь собственными мыслями и не обращали на замок никакого внимания. Рыцари и мудрецы из Харстока делали то же самое. Стало быть, привычное дело, да?

И это пристанище разбойников и воров в центре Города Мудрости. Роскошное и неприлично притягивающее взоры. Разве что таблички с надписью не хватает: «Тут живут все воры и хранятся все ваши украденные вещи».

Я уже понимала, что недооценила короля воров и размах, с которым он подмял всю местную власть. Иначе как объяснить, что они закрывают на это глаза? Осталось выяснить, насколько именно я недооценила.

На каменных балконах патрулировала серьезная охрана – обученные стрелки с дальнобойными луками. Они не лентяйничали и не болтали между собой. Стрелки следили за проходящими людьми и особенно за теми, кто проходил близко к ограде. Периметр у ворот и все входы тоже охранялись.

Стражи были как на подбор. Все крепкие, высокие, в легких доспехах – значит, понимали толк в маневренности – и по уши вооружены самым различным оружием. Внимательно рассматривая их из‑под капюшона, я оценивала шансы выбраться живой. Я до сих пор не знала, можно ли меня убить, но интуиция подсказывала, что еще как можно. Ведь кровь у меня течет, а значит, нужно лишь не давать ранам затянуться. И думаю, если отрубить мне голову, я все же умру. Что ж, возможно, сегодня я узнаю, права ли.

Низко натянутый капюшон привлекал больше внимания стражи, чем мой лук, который мы по пути захватили из таверны, и даже больше, чем мой слабоумный друг, который громко здоровался с каждым часовым, будто они были лучшими друзьями. Как ни странно, они кивали ему в ответ, а меня провожали подозрительным взглядом.

Когда Янни, не забывая подтягивать штаны, зашагал к воротам, я хотела было окликнуть его и задать пару стратегически важных вопросов, но они не понадобились, потому что перед Янни распахнулись ворота. Имбецил прошествовал мимо них, словно принц, и стал орать, чтобы я поторапливалась. Даже самый любопытный ребенок сейчас позавидовал бы моему удивлению.

Я ступила за ворота. Взгляды всех часовых были прикованы ко мне. Тронь я лук или потянись за стрелой, и меня нашпигуют железом, как утку яблоками.

Думаю, многие совершали такую ошибку. Я нет. У меня даже мышца не напряглась, и дыхание не сбилось. Ледяное безразличие – это все, что обитало в моем сердце. Выйдя из дома Янни, я жаждала лишь крови и возмездия, но едва мы дошли до таверны, и темперамент Кнарка взял верх. Попробую по‑хорошему, решила я, а если не получится, в разговор вступит Кнарк.