Шпана

Игра продолжилась и очень скоро Зуб побил рекорд Философа и отправился кричать в форточку, чтобы ему дали новое погоняло. Погоняло он не получил, а вот посылов нахуй от недовольных соседей было много. От карт меня отвлекла Ленка, которая присела рядом и пихнула меня плечом.

– Ну, провожать пойдешь? – тихо шепнула она и, зевнув, рассмеялась.

– А ты уже все? – удивился я и посмотрел на старые часы, висевшие на стене. – О, бля. Второй час ночи.

– Ага. Спать уже хочется. Верка тут еще останется, а мы с Машкой по домам. – Так что?

– Провожу, ясен хуй, – ухмыльнулся я, скидывая карты. – Ладно, пацаны. Тут я вас оставлю.

– Давай, вали, Казанова, – пробормотал Бера. Нахмурив лоб, он изучал свои карты.

– Дело швах, – подтвердил я. – Сливай.

– А то я без тебя не знаю, – огрызнулся он, но в итоге вздохнул и сдался. – Ладно. Признаю поражение.

– Надо вкусить тебе печени оленьей… – начал было Философ, но Бера его перебил.

– Я тебе сейчас твою печень скормлю, друид ебучий, – ругнулся он, кидая Философу карты. – Тасуй, давай, помазанник Тараса Хуеглота. И ладно тасуй. Увижу, как в третье измерение сбежать надумаешь, сразу пизды дам.

– Маш, ты идешь? – спросила Ленка. Машка, оторвавшись от разговора с Емелей, кивнула. – Пошли, нас Макс проводит. По пути всем.

– Ой, Потап, каким цветником обзавелся, – рассмеялся Емеля, не без сожаления отпуская руку Машки. – Смотри там за девчонками.

– Само собой, – кивнул я и, попрощавшись с пацанами, отправился в коридор, не забыв захватить из кладовки свою кожанку.

 

На улице было холодно и тихо. Непривычно для Окурка, но то ли все смутьяны уже разошлись по домам, то ли погода не располагала к посиделкам на лавочках, однако улицы были безлюдны. Впрочем, на одного прохожего мы все‑таки нарвались. Не успел я напрячься, как Машка улыбнулась и помахала тому рукой. Когда фонарь осветил лицо человека, я тоже улыбнулся, увидев Афанасия собственной персоной.

– Ой, дядя Афанасий, – вздохнула Ленка. – Напугали.

– Будет вам, – миролюбиво улыбнулся тот. – Неужели я такой страшный?

– Ничего не страшный, – рассмеялась Машка. – А ты чего не спишь?

– Да сон не идет, – ответил Афанасий. – Решил прогуляться, вас встретить и домой проводить. Да смотрю провожатого уже нашли.

– Может тогда по большому кругу пройдемся? – предложила Машка. – Погода хорошая, хоть проветримся немного.

– Чего бы и нет, – согласился я.

– Ну раз провожатый так решил, то кто я такой, чтобы перечить, – улыбнулся Афанасий.

Вместо короткой дороги домой, мы решили пойти по окружной, через парк. Нормальный человек ночью туда бы точно не совался, но водка стирала страхи, к тому же мне не хотелось показывать слабину перед Афанасием и девчонками. Да и прогулка точно бы не помешала. Я осоловел и от водки, и от сигарет, поэтому молча наслаждался холодным, свежим воздухом и ночной тишиной, изредка прерываемой шумом одинокой машины или лаем заблудившейся шавки. Маша и Лена шли впереди, на достаточном отдалении от нас и о чем‑то негромко разговаривали, изредка нарушая тишину ночи своим заливистым смехом. Афанасий, как и я, молчал. Только порой таинственно улыбался, ежась от холодного ветерка.

– Порой молчание куда важнее пустых слов, – тихо произнес он, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. – Благодарю, что решили проводить Машу.

– Ну, времена неспокойные. Кто знает, что ждет за углом, – вздохнул я, вытаскивая из кармана пачку сигарет. Афанасий помотал головой, когда я протянул пачку ему, и вытащил из кармана портсигар.

– Свои предпочитаю. Сам табак выращиваю, сам сушу, сам кручу, – улыбнулся он. – Но от огня не откажусь.

– Это запросто, – кивнул я, чиркая зажигалкой. Афанасий, выпустив в черное небо струйку дыма, благодушно вздохнул. Я тоже закурил, но дым горчил и саднил горло, поэтому со своей сигаретой я быстро расправился и стрельнул окурком в сторону урны. Девчонки отдалились от нас на достаточное расстояние, но Афанасия это как будто не волновало. Он неспеша шел по гравийной дорожке и наслаждался своей самокруткой.

– Следующий год и уже выпускной, да? – вновь нарушил молчание Афанасий. Я кивнул, понимая, что вопрос чисто риторический. Мы с Машкой были ровесниками и учились в одном и том же классе. – И куда вы после школы, Максим? Кем будете по жизни?

– Пока не знаю, – честно ответил я. – Мамка уговаривает в институт поступать. Ну или в шарагу, на крайний случай. Типа слесарь или сантехник всегда копейку найдет. Даже в самые тугие времена.

– Не самые престижные профессии, – поморщился Афанасий. – В чужом дерьме копаться так уж и вовсе.

– Это да, согласен, – вздохнул я. – Поэтому и не решил пока, куда. Батя на юриста советует пойти учиться.

– Те же суки, только в профиль, – усмехнулся мой сосед. – Есть среди них приличные люди, конечно, но их преступно мало. Но и денег больших не заработаешь. Их брата, что грязи. Сами понимаете.

– Понимаю. У меня разве есть выбор?

– Выбор есть всегда, пусть вы его и не видите сейчас, – улыбнулся Афанасий. – Я навел о вас справки, Максим. На Речке о вас говорят исключительно уважительно. А уж как вы аферу с фруктами провернули… мое почтение.

– Откуда вы узнали? – нахмурился я. Афанасий в ответ рассмеялся тихим, шелестящим смехом. Будто листья зашуршали по гравию.

– Хорошие люди рассказали. Прикинуться грузчиками и ополовинить фуру, да так, чтобы не попасться, к этому талант должен быть.

– В деньгах нуждался, – вздохнул я. – Предки все накопления из‑за дефолта потеряли. Пришлось выкручиваться.

– Не виню вас. Там, где чмо безродное сдается, приличные люди с колен встают. И, пожалуй… если вам вдруг будет нужна работа, обращайтесь. Подкину вам пару вариантов.

– Ну, деньги лишними не будут. Чо делать надо? – ухмыльнулся я.

– По мелочи. А если сами что придумаете, тоже поделитесь, – отмахнулся Афанасий. – Это мы после обсудим, за чаем, в тепле и сытости. Сейчас не о делах гутарить надо, а наслаждаться тихой и свободной ночью. Редко такое тут бывает.

– Эй, девчата! – нарушил шелест Афанасия чей‑то визгливый выкрик. – А чего такие красивые, да одни гуляют?

– А кто сказал, что одни, – весело ответила Ленка. Я нахмурился, увидев, что возле одной лавочки стоят пятеро пацанов, на вид постарше меня. Афанасий, словно задумавшись о чем‑то, сбавил шаг и остался в тени. Пацаны, увидев, что я один, синхронно рассмеялись. Ехидно и жестко. Так смеются сильные, когда видят того, кто слабее них.

– А не жирно одному да двух таких сосочек? – с нажимом спросил самый крупный. – Чо, друг, может поделишься?

– Сказал бы я, что у тебя губа треснет, да была одна баба, которая тот же вопрос задала. Так у нее губа аж на пизде треснула, – мрачно ответил я, нащупывая в кармане кастет. Девчонки, когда до них дошел смысл сказанного, синхронно рассмеялись. – Не по понятиям поступаете. Зашквар до пацана с девчонкой доебываться.

– Ты с какого района, где такую хуйню выдумали? – усмехнулся старшой.

– С Речки, – честно ответил я. – Теперь тут живу. На Лесной.