Шпана

– Лена.

– Макс.

– Знаю, – улыбнулась девчонка. – Курица же сказала, как тебя зовут.

– Курица?

– Ага. Ольга Николаевна. Классная наша.

– Почему Курица?

– Да квохчет над всеми, как наседка, – рыжая бросила осторожный взгляд через плечо и снова улыбнулась. Улыбка у нее была приятной. – Смотрю, интерес ты у наших вызвал.

– Ну, хули. Везде так. Ты вот что скажи. Кто у вас в классе старшой?

– Бакин, – коротко ответила девчонка.

– В черной футболке который? – уточнил я, вспомнив рослого, крепкого пацана.

– Быстро схватываешь, – кивнула она. – А ты где живешь?

– На Лесной семь.

– Серьезно? Я тоже. В первом подъезде.

– Я в третьем. Соседи получается.

– Ага. Сашка Зубарев тоже в нашем дворе живет.

– Зубарев – это тот, что сигу у меня клянчил? Зубастый такой?

– Ага.

– Трофименко! Потапов! Разговоры оставили на перемену! – строго рявкнула классуха, заставив мою соседку улыбнуться. Извиняться за болтовню никто из нас не стал, но Курице, как назвала ее рыжая, на это было явно похуй. Правда на перемене случились другие разговоры. Старшаки класса, ожидаемо, перешли от ленивого любопытства к активным действиям.

В туалете третьего этажа было шумно, в воздухе клубился сигаретный дым и терпко воняло мочой. Я без стеснений прошел вперед к окну и вытащил из кармана сигареты. Ко мне тут же подскочил зубастый и снова попросил сигаретку. Но время вежливости давно уже закончилось. Пришла пора заявить о себе.

– Слых, дай сижку, а? – вновь спросил зубастый. Я покачал головой и выпустил в его сторону дым. На Речке подобный жест приравнивался к посылу нахуй и за него могли жестоко спросить. Вряд ли на Окурке было иначе, что бледное лицо зубастого лишь подтвердило. В голубых глазах загорелась злоба, а голос прозвучал надтреснуто и глухо. – Хули ты кочевряжишься? Сигу дай.

– Иди в ларьке купи. Я тебе что, меценат, блядь? – ругнулся я.

– Буреет новенький, – усмехнулся старшак в черной футболке. Стас Бакин. – Сдается мне, Зуб, он тебя дважды нахуй послал.

– Ща пизды получит и сразу поумнеет, – насупился зубастый. Я в ответ паскудно улыбнулся и легонько толкнул его в грудь. Страха не было. Было весело.

– Ты чего доебался? – настал мой черед переходить в атаку. – Ты, блядь, кто такой, чтобы я с тобой сигами делился на постоянку? Кореш мой? Или хуй знает кто?

– А ты хули такой дерзкий? – подскочил к нам еще один пацан. Небольшого роста, но крепкий. Костяшки на кулаках сбиты.

– А ты хули за него впрягаешься? Он сам ответить не может? – парировал я. Бакин одобрительно заворчал. – Сигу хотите? Или доебаться на ровном месте? А, пацаны?

Конечно, они хотели доебаться. Проверить на прочность, проверить на силу. Бакину статус не позволял лично такое решать. Для этого у него были шестерки в лице зубастого и коротышки, которые сейчас сполна отрабатывали место у теплого бока старшака. Докурив, я стрельнул окурком в грязный унитаз и, повернувшись к зубастому, улыбнулся.

– Раз на раз. После школы. Или за тебя твой дружок впишется?

– Глохни, пидор, – рыкнул коротышка. Что ж. Противник определился.

– За пидора ответишь, – коротко ответил я и, пихнув его плечом, отправился к выходу из туалета.

 

Махач случился после школы. Раз на раз, по негласным правилам. Пока твой статус не подтвержден, к тебе будут относиться уважительно. По крайней мере, сделают вид. Ну а если тебя нарекут чмом, то такого пиздить одному зашкварно. Для этого и нужны эти спектакли. Всегда доебывается самый говорливый, а самый сильный за него впрягается и провоцирует на драку. В этой драке и определяется твой статус.

– Раз на раз, – напомнил Бакин.

– До первой крови или до упора? – издевательски усмехнулся я. Бакин веселье поддержал.

– Чо, Малой, не забздишь?

– Хули тут бздеть, – откликнулся коротышка. Размявшись, он подпрыгивал на месте, как мячик. – Раз, раз и по пивку.

– Давай, Малой, – крикнул зубастый. – Покажи, что Речка – говно.

– Угу. В котором торчит окурок, – добавил я, заправляя рубашку в джинсы.

Махач получился коротким. Малой, конечно, был крепким пацаном, но хули он сделает против десяти лет бокса и уличных драк. Прощупать его удалось легко. Малой плохо закрывал лицо, за что быстро поплатился. Двойка по корпусу, контрольный кросс в голову, и на асфальт упала первая кровь. Но, справедливости ради, соперник был не из простых. Удар Малой держал хорошо, и если я поначалу сдерживался, то потом начал бить в полную силу, стараясь поскорее вывести его из игры. Он достал меня только раз, да и то, ногой в живот, после чего рухнул на асфальт, получив кулаком по скуле.

– Как он его, а? – донесся до меня завистливый шепот зубастого.

– Давай, Малой, – поддержали своего остальные. – Вставай. Урой его, нахуй.

Подобное частенько отрабатывалось в спортивной зале. Сбей дыхалку, добавь троечку по корпусу и пригвозди к земле кроссом. Я не стал отказывать себе в удовольствии и упоенно работал кулаками, наслаждаясь тем, как сладко ноют мышцы и шумит в голове. Малой ничего не мог мне противопоставить. Он попытался пройти в ноги, но получив коленом по носу, обмяк на земле. Я отошел в сторону и разочарованно хмыкнул. Махач закончился слишком быстро. Оставалось надеяться, что демонстрация силы прошла успешно. Чуть позднее это подтвердил и Бакин, который, улыбнувшись, подошел ко мне и протянул руку.

– Четко ты его нафаршировал… Малой, ты там живой или сдох? – рассмеялся он, наблюдая, как коротышка, шатаясь, пытается подняться. Я знал, через что он проходит. Когда тушат свет, сложно так сразу подняться. Ноги не слушаются, руки ватные, голова тяжелая, еще и звездочки в глазах то и дело вспыхивают.

– Кажись, сдох, – простонал Малой. Вздохнув, я подошел к нему и протянул руку, помогая подняться. Одобрительное ворчание показало, что я поступил правильно. – Будто молотком уебали… Ты где так махаться научился?

– Были учителя, – ответил я. – Водички попей, полегчает.