Сильнее ветра 2. Горизонт свободы
Нет… не чужого…
Мгновенно забыв о Мейсоне, я настроила слух на радиоволну уверенных шагов.
Раз… два… три…
Мужская фигура появилась в поле периферийного зрения и опустилась в единственное свободное кресло в другом конце стола.
– И почему меня стоит вычеркнуть из твоего великого списка? – Ленивая хрипотца пробила навылет, заискрила и запустила двигательную систему, в одиночку принявшей решение о направлении моего взгляда.
Максвелл почти не изменился: короткие, но всё же длиннее, чем в нашу последнюю встречу, волосы, расслабленная поза, уверенный взгляд из‑под густых бровей и чувственные губы, сложенные в пренебрежительную усмешку, словно своим появлением он оказал всем присутствующим великую честь. Ткань простой белой футболки обтягивала его крепкие плечи и обрывалась кругом у шеи, не скрывая знакомых вьющихся по коже линий.
– Ты не успел приехать и уже засунул свой член в…
– Тебя слишком беспокоят чужие члены, Кай, – не дав договорить грубо оборвал его Уайт.
Не вникая в суть разговора, я взволнованно пыталась поймать взгляд Максвелла, с головой утопая в глупой щенячьей радости. Для пущей убедительности не хватало только подняться на задние лапы и повилять хвостом.
Но это странное состояние продлилась недолго. Ровно до момента, когда одетая в короткую юбку и топ брюнетка опустилась на его колени.
– Он просто завидует тебе, милый. – Алисия Фрай собственнически обвила мужскую шею руками.
В помещении резко стало душно, и я, проваливаясь в воздушную яму сорванного дыхания, тяжело сглотнула, отказываясь верить в происходящее. Что за…?
– Чему? Отношениям со шлюхой? – именинник злобно ухмыльнулся, намеренно выпуская порцию дыма в их сторону.
В ожидании ответа все уставились на Уайта. А тот не спешил удовлетворять общее любопытство и продолжал спокойно сидеть. Но спокойствие было только внешним. В глазах уже вовсю отплясывали предупреждающие огоньки, направленные на одного дерзкого парня.
Казалось, одной мне было плевать на его ответ. Меня вообще не интересовали их разборки. Всё, что меня волновало, – почему он до сих пор не скинул эту девицу с колен? Брошенное Кайлебом «отношения» я вообще отказывалась воспринимать всерьёз. У него не могли быть отношения с этой…
Он не мог…
Не мог же?
Напряжённую тишину разбил звонкий смех Алисии. Этот неуместный звук был настолько отвратительным, что я еле сдержалась, чтобы не закрыть уши руками.
– Расслабься, любимый. – Девица провела пальцем по небритой щеке чемпиона, а мне захотелось отбить молотком конечность, забывшую границы. – У мальчика сегодня день рождения, не будем портить праздник.
– Этот мальчик отымеет тебя во все…
– Кай, – голос Уайта прозвучал ровно, но сидящие рядом с ним парни нервно заёрзали.
В порыве удержать молодого парня от необдуманных поступков Мейсон опустил ладонь ему на плечо, но тот ожесточённо скинул её и, расплющив окурок в пепельнице, поднял прожигающий взгляд на Максвелла.
– Насколько я помню, твоё приглашение было на одного. А ещё лучше я помню, что в нём не значилось осквернение моего кабинета, – холодно высек хозяин вечеринки. – Ты так и не научился дарить подарки.
Уголок мужских губ чемпиона дёрнулся в улыбке, но глаза… Глаза остались холодны, как чёрный лёд.
– Не сдержался, – коротко оправдался Максвелл и по‑хозяйски положил руку Алисии на бедро.
Его ладонь проехалась по загорелой коже и скрылась под подолом юбки. От меня не укрылись покрытые корочкой костяшки. Снова дрался…
Безотчётно скользнув взглядом выше, я остановилась на шее чемпиона, и ужасная боль полоснула по телу огненным веером. Последний кусочек пазла, наконец‑то, занял своё законное место в рисунке, который я так основательно противилась собирать.
На бронзовой коже пылали багровые засосы и отпечатки помады, такой же кровавой, как на смазанных губах Алисии. Прямо сейчас сучка сияла так, словно минуту назад состоялся лучший трах в её жизни.
И он не собирался её прогонять. Более того… Он с ней…
Лёгкие распёрло до острой рези. Правда беспощадно вторглась в сознание. Заклеймила предательством. Ногти вонзились в бедро, не принося и миллионной доли того хаоса, беспощадно таранящего душу.
Я не могла смотреть на них. Боялась дышать. Казалось, открою рот и впущу в себя запах их секса, грязного полового акта, благодаря которому в желудке с усердием варился необратимый яд. Он горчил и готовился умертвить всё, что бережно хранилось весь последний год.
– И всё‑таки уволь кого‑нибудь, Алан, – я будто сквозь вату уловила распоряжение Кайлеба, продолжая заколдовано разглядывать меченную шею чемпиона. – А то такими темпами заведение превратится в помойную яму.
Прошло уже столько бесполезных минут, а взгляд объекта моего пристального наблюдения так и не встретился с моим. Максвелл не мог не видеть меня. Это было просто невозможно. Если только… намеренно…
– Полностью согласна, – неожиданно поддержала Алисия, и в её голосе отчётливо зазвенели неприятные вибрации. – Тебе, Алан, нужно лучше проинструктировать парней на входе… – Девица резко повернулась в нашу со Стеф сторону и остановила свой взгляд на мне. – А то пускают кого попало.
– В твоих советах мы нуждаемся меньше, чем в советах уборщицы, – незамедлительно дав отпор, фыркнул Кайлеб.
Сделал ли он это из принципа, или потому, что в душе являлся истинным джентльменом, я не знала. Сейчас мне было не до анализа поведения пацана. Вообще, очень сложно анализировать что‑либо, когда находишься словно под прицелом винтовки. На лбу горела невидимая красная точка, в полной мере давая мне звание мишени общего внимания. Невозможно сосчитать, сколько пар глаз оценивающе прошлись по моей фигуре. Но мне было плевать на их реакции, они меня не волновали. Совсем. Даже мысль о том, что Алисия Фрай узнала меня, меркла на фоне чёрных глаз, смотрящих на меня без единого проблеска эмоций.
Уайт заметил меня… И это всё, что имело значение.
– Привет, – тихо сказала я, решив не подстраиваться под очевидный план чемпиона. Я не собиралась делать вид, что вижу его впервые.
После своего смелого шага я ожидала многого, но точно не полного равнодушия в угольном цвете. От безразличного взгляда Уайта веяло холодом и скручивало все внутренности в нервный узел.
В моих фантазиях Максвелл отшвыривал от себя бывшую, убеждал, что я не так всё поняла, или, как минимум, удивлялся. Но ничего из этого не происходило. Никакого рефлекса. Словно я пустое место, не заслуживающее внимания.
Стеф ободряюще сжала мою влажную ладонь под столом, когда чемпион, так ничего и не ответив, отвёл взгляд. Его рука осталась лежать на прежнем месте – под юбкой его неверной жены.
Разве не он говорил, что измена хуже смерти?
Ложь… Одна сплошная ложь.
