Следующая цель – твое сердце

Я вынимаю из уха наушник, встаю и забираю из ее рук салфетки, оборачивая их вокруг своей кровоточащей ладони.

– А вам…

Я поворачиваюсь к Каттанео старшему, пробегаюсь по его хмурым чертам лица и чувствую на себе обжигающий взгляд его сына.

– Он сказал, что не будет сотрудничать с вами до тех пор, пока вы не подпишите документ о неразглашении. Никакой юрист ему не нужен. Ему важнее получить ваше слово, а не помощь законного работника, – произношу на одном дыхании.

Каттанео‑старший удивленно смотрит сначала на меня, потом на китайцев, а затем на своего переводчика, который пожимает плечами и кивает, подтверждая мои слова и, соответственно, свою ошибку.

Полностью игнорируя присутствие здесь Каттанео младшего, я оставляю несколько купюр на столе, забираю свои вещи и, не дожидаясь ничьего ответа, расправляю плечи и иду к выходу, «случайно» роняя на пол свое удостоверение личности.

Почти добравшись до лифта, я чувствую за своей спиной чье‑то присутствие. А в следующую секунду меня уже резко разворачивают и впечатывают в стену.

Я медленно задираю голову вверх и уверенно смотрю на его лицо.

– Мать драконов, вот так судьба! – хрипло произносит он, улыбаясь на одну сторону. – Ты за мной следишь?

– Делать мне больше нечего, придурок, – отвечаю, делая попытку оттолкнуть его. Но он только сильнее давит на меня, скользя изучающим взглядом по моему лицу.

– Я тебе говорил, что сделаю с тобой при следующей встрече? – спрашивает, облизнув нижнюю губу.

– А я, вроде бы, послала тебя к черту, так будь добр, отвяжись от меня и исчезни с моего пути, – грубо произношу, снова толкая его от себя.

– Только если с тобой.

– Я могу указать тебе направление, – подаюсь вперед, едва касаясь его мягких, на вид, губ.

– Если ты будешь делать это голой, то я согласен.

– Только в твоих голубых мечтах, дорогой.

– Ты только что усомнилась в моей ориентации? – нахмурившись, спрашивает он.

– А ты не такой глупый, как мне показалось на первый взгляд.

– Дейенерис, может тебе пора бы уже прикусить свой острый язычок?

– Ох, милый, я задела тебя за живое? – невинно произношу, хлопая глазками. А затем кладу руки на его плечи, плавно скользя пальцами по его сильно напряженным мышцам, замечая, как на его лице появляется задорная улыбка, и резко поднимаю колено вверх, вероятно, причиняя ему неприятные ощущения в области паха.

– Упс, теперь я и вправду тронула что‑то живое, – произношу с наигранным сожалением . – Будь осторожен со своими желаниями, малыш, – мягко шепчу ему на ухо. – Иногда они могут принести тебе невыносимую боль.

Отстраняюсь от него как раз тогда, когда двери лифта открываются.

Я вхожу и нажимаю на кнопку первого этажа, но прежде чем двери успевают закрыться, он выставляет руку вперед и входит следом за мной.

Он нажимает на панели кнопку «стоп», подходит ко мне вплотную, заставляя меня попятиться, и, схватив меня одной рукой за подбородок, говорит:

– Ты доигралась, Дейенерис.

Он впивается в мои губы, агрессивно проталкивая свой язык в мой рот, исследуя каждый уголок и захватывая дыхание. Его рука скользит вниз по моему телу, грубо сжимая кожу до боли. В мыслях я ставлю себе галочку за успешное выполнение задания и продолжаю воплощать в реальность свой личный план.

Я не сопротивляюсь, наоборот, бросаю в этот огонь свою ярость, свои желания. Роняю свои вещи на пол и отвечаю на его поцелуй с той же силой, с той же ненасытной жаждой. Мои зубы вонзаются в его губу, ощущая медный привкус крови на своем языке. Затем я сменяю агрессию на мягкость и посасываю его губу, играю с его языком, дразню, вызывая еще большее напряжение между нами. Тело захлестывает волна грубой и необузданной страсти.

Каждое его движение, каждое прикосновение вызывает во мне вихрь эмоций – от боли до восторга. Поцелуй становится все более настойчивым и требовательным, пытаясь слить нас в единое целое. Инстинкты берут верх, и мы стираем границы между болью и наслаждением, обороной и нападением, покорностью и властью. И в этой битве никто из нас не собирается проигрывать.

Зарываюсь пальцами в его волосах, ощущая мягкость прядей, и притягиваю его к себе, желая быть еще ближе. Стягиваю с его плеч пиджак, затем опускаю руки к его рубашке и разрываю хлопковую ткань, рассыпая пуговицы по полу. Он поднимает меня за бедра и прижимает к холодной стене лифта, где висит овальное зеркало. От неожиданности из моего рта прямо в его губы вырывается пронизывающий пространство стон желания, больше напоминающий крик о помощи неудовлетворенной женщины.

Одной рукой я держусь за него, а другой – нащупываю на панели ту самую кнопку и, не разрывая страстного, порочного и очень неправильного поцелуя, нажимаю на нее.

Его рука проникает под подол короткого платья, открывая для него все скрытые прелести, и он с силой сжимает мою ягодицу, очевидно, оставляя на ней метку в виде огромного отпечатка его пальцев. За это я забираюсь под его рубашку и впиваюсь ногтями в гладкую кожу, царапая ее и получая в ответ рык, граничащий со стоном.

Он просовывает руку между нами, пробираясь по внутренней части моего бедра, и касается пальцами уже прилично влажных от возбуждения трусиков. Я вздрагиваю от такого легкого прикосновения, которое через пару секунд сменяется уверенными движениями его пальцев по впадинке моего разгоряченного лона, прямо сквозь тонкую ткань.

– Неужели ты так промокла от того, что делает человек, у которого, как ты сказала, есть голубые мечты? – спрашивает, отрываясь от меня и рассматривая мои искусанные губы.

«Боже. Просто. Заткнись и делай, что делаешь».

Я выдыхаю прерывистый стон в его рот и готовлюсь к тому, что, возможно, сейчас произойдет. К тому, что я уже не смогу остановить. К тому, что моя темная сторона сейчас очень сильно желает.

Услышав долгожданный или уже совсем ненужный характерный «дзинь», уведомляющий нас о том, что вот‑вот двери лифта откроются, я призываю все здравое, что у меня осталось, к своему отключенному в этом моменте мозгу и отстраняюсь от его губ.

«Клянусь, еще бы пару этажей, и я разорвала на нем эти чертовы брюки, достала его член и оседлала прямо здесь».

– Приехали, – говорю с холодной решительность. Отстраняюсь от него и, опустив ноги на пол, оттягиваю задравшееся платье вниз. – Твой выход намного ниже – в аду, Дьявол.

Прихватив свои вещи, останавливаюсь у дверей, разворачиваюсь к нему и, бросив последний взгляд, оцениваю нанесенный его внешнему виду ущерб в виде неудовлетворенности, искусанных губ, порванной рубашки и каменного стояка, очень заметно выпирающего сквозь темную ткань. Посылаю ему воздушный поцелуй, представленный в виде среднего пальца, и с улыбкой на лице убегаю.

Забираю у стоящего на выходе швейцара ключи и быстрым шагом добираюсь до парковки. Сажусь в машину и уезжаю из этого места, отметив еще один плюсик напротив слова «возмездие».