Смерть

– Потому что если верите, – мягко продолжаю я, сочтя их молчание за «да», – то нам предстоит очень много дел, а времени почти не осталось.

 

Глава 9

 

Согнувшись в три погибели, я сижу на чердаке торгового павильона на окраине Лексингтона. Из корзин и ящиков вокруг меня доносятся ароматы табака и пчелиного воска. Тетива лука натянута, стрела смотрит в открытое окно, низко в небе висит вечернее солнце. Отсюда мне хорошо видна 64‑я автострада, и я готова поспорить, что всадник собирается войти в город именно по этому шоссе.

Я примеряюсь, поправляю прицел. Стреляю я приемлемо, хотя и небезупречно. Бросаю взгляд на другую сторону улицы, где за конюшней и на ее крыше в ожидании залегла еще горстка лучников. Один из них Джеб Холтон, шеф полиции. Он был непреклонен в том, что надо расположиться именно здесь, на дороге, по которой, в чем я практически уверена, проедет Смерть.

Остальные улицы на въездах и выездах из города тоже охраняются. Жуткая правда состоит в том, что никто из нас понятия не имеет, когда и откуда явится всадник – и явится ли вообще.

Повожу плечами, массирую шею – от долгого сидения мышцы затекли. Кусаю нижнюю губу.

Прошло больше суток с тех пор, как мы познакомились с администрацией Лексингтона, и больше половины этого времени я провела сидя, а спала по очереди с Келли Ормонд, полицейским, которую поставили в пару со мной.

Там, внизу, на дороге оживленное движение – люди покидают свои дома. Были розданы эвакуационные ордера, и уже за прошедший день многие собрались и уехали.

Но многие решили остаться.

У соседнего с моим окна замерла в ожидании офицер Ормонд, тоже с луком наготове.

Тишину нарушают отдаленные крики животных. Я подбираюсь, заметив подвижную густую тьму на горизонте, услышав потрясенные вскрики путников на шоссе. На моих глазах эта темная масса надвигается на нас, как волна.

Блеяние, мычание и вой сотен животных перекрывают крики перепуганных беженцев. Зверье высыпает на шоссе, снося велосипеды и переворачивая повозки, оно несется сквозь толпу по дороге.

Но вот звери скрываются из вида, и за ними остается такая зловещая тишина, что у меня на руках шевелятся волоски.

Напрягая глаза, я всматриваюсь, всматриваюсь…

– Думается, к нам пожаловал всадник? – спрашивает Ормонд.

– Да. – Я уверена, что через считаные минуты снова встречу Смерть лицом к лицу. При мысли о нем в моей груди начинает ворочаться тревога. Даже после всего, что он сотворил со мной и моей семьей, я не уверена в том, что собираюсь сделать, – в том, зачинщицей чего я сама же и стала.

В ушах шумно грохочет сердце. Я стараюсь дышать ровнее.

Я могу это сделать. И сделаю.

Внизу перепуганные путники поднимают сбитых с ног и помогают собрать опрокинутый багаж. Сегодня все происходит как и тогда, в день фермерской ярмарки, только на этот раз полицейский из здания наискосок от нас призывает людей сойти с дороги и вернуться туда, откуда они шли.

Тем, кто уже прошел по шоссе дальше, повезло меньше. Я вижу мужчину, который остановился посреди дороги и яростно отряхивается от пыли, как будто ему ничего не грозит.

– Беги же, – шепчет себе под нос офицер Ормонд, тоже заметившая его.

Я сжимаю губы и морщусь. Не представляю, сколько еще осталось всем этим людям.

И тут слышится цокот стучащих по асфальту копыт.

У меня волосы встают дыбом, а в следующий момент…

Он здесь.

Великий крылатый. Смерть.

На миг я перестаю дышать.

Ненависть – слишком мягкое слово для того, что я чувствую к этому всаднику, и все же при виде его у меня внутри что‑то отзывается болью. Он прекрасен и ужасен, он похож на ожившую легенду. Медленно движется он верхом по шоссе. Вокруг него люди падают замертво. Мало кто успевает вскрикнуть, а некоторые даже разворачиваются и бегут к нам, и эти не падают мертвыми. По крайней мере пока.

В первый момент это ошеломляет меня. Там, в Джорджии, Смерть поражал всякого на большом расстоянии впереди себя. И хотя я рада, что все эти беглецы, да и офицеры на своих позициях, пока живы, меня не может не поражать то, что дальность смертоносного воздействия всадника изменилась.

Рядом со мной Келли, скрипнув смазанным луком, натягивает тетиву, и этот еле слышный звук помогает стряхнуть растерянность.

Я прицеливаюсь и, сосредоточившись усилием воли, жду сигнала.

Секунды тянутся как минуты. Вдалеке кто‑то свистит. Этого я и ждала.

Только бы не промазать.

Стреляю одновременно с офицером Ормонд и полудюжиной других лучников. Выпущенные стрелы летят против ветра.

Всадник успевает только прикрыться одной рукой, широко раскинув крылья, когда в него впиваются стрелы. Многие отскакивают от его лат, но другие пробивают крылья, а по крайней мере одна пронзает горло. Я слышу хрип, вижу, как он заставляет коня пятиться назад.

Под нашим натиском крылья Смерти поникают, его тело скользит вниз и вскоре с глухим стуком падает на землю.

Несмотря на это, я готовлю и выпускаю следующую стрелу – как и остальные лучники. И следующую, и следующую.

«Стреляйте, пока он не упадет, – говорила я вчера собравшимся в зале людям, – и потом продолжайте его обстреливать. До тех пор, пока стрелы не кончатся».

Так мы и делаем. Методично опустошаем колчаны, пока конь не валится с ног, а Смерть, утыканный стрелами, не начинает походить на дикобраза больше, чем на человека.

За это время последние выжившие беглецы успевают скрыться, и их крики звучат все тише и тише.

Наконец запас стрел иссякает, и тихий свист их полета сменяется тишиной.

– Твою ж, – выдыхает Келли рядом со мной. Выронив лук, она оседает по стенке. – Мы справились.

– Да, – тихо соглашаюсь я, не сводя глаз с неподвижного тела Смерти. Сейчас меня раздирают на части весьма противоречивые чувства.

Мы сразили ангела.

 

______

Я первой подхожу к телу. Отчасти потому, что остальные ощутимо дрейфят, а отчасти из‑за того, что, сбросив оцепенение, я к нему бегу.