Смертельно фиолетовый

Грудь Вив сдавило, ноги задрожали. Палаток под автомобильным мостом было не сосчитать, но она продолжала следовать за мигающим огоньком – мимо зеленой палатки, у которой из окошка в крыше поднимался дым, воняющий марихуаной. Обогнула лужу жидкой грязи и молча возблагодарила бога, что ей удалось уговорить Райана поехать вместе. Одной было бы слишком страшно. У них над головами проносились машины, торопящиеся по каким‑то своим делам.

Вив перешагнула пару использованных шприцев, едва не уступив желанию броситься обратно к машине.

– Мы почти пришли.

– Пришли куда? Мы посередине чертова палаточного лагеря. Твоего отца тут быть не может.

Райан нахмурился, став от этого еще симпатичнее. Они встречались уже с месяц, и он был, пожалуй, самым красивым парнем из всех ее знакомых.

– Когда он изменял маме с Керсти, они делали это в машине. Парковались где‑нибудь – где угодно, – и вперед. Если он встречается с кем‑нибудь и изменяет Керсти, мне будет достаточно одной фотки.

Месяц назад она сунула маячок, замаскированный под багажную бирку, в его огромный бумажник, и с тех пор, судя по данным геолокации, он побывал во множестве причудливых мест. По другую сторону палаточного городка проходила дорога; может, ее отец припарковался там.

В желтой палатке кто‑то застонал, и она ускорила шаг.

Райан следовал за ней.

– Ты же в курсе, что мы пропустим первый и второй урок, да?

– Может, и третий тоже, – ответила она шепотом. – А тебе‑то что? Ты же постоянно прогуливаешь.

Это в нем ей тоже нравилось.

– Я пропускаю первый, только когда у нас физкультура. – Он перепрыгнул через подозрительную кучу – кажется, грязных детских подгузников. – Я слежу за своим здоровьем, детка.

Его брови заходили вверх‑вниз.

Вив закатила глаза. Его чувство юмора она уже успела оценить. Мало того, у него были светлые волосы оттенка мокрого песка, светло‑голубые глаза и плечи такой ширины, что в школьной команде по футболу он играл линейным защиты.

– Давай же, идем! Только представь, как ошалеет Мистер Крутой Адвокат, когда увидит нас тут!

– Ты вроде говорила, твой отец дантист. – Райан вытащил руки из карманов, чтобы идти поближе к ней.

Она вздохнула.

– Да, адвокатом он оказался так себе, вот и пошел учиться на дантиста. Там познакомился с моей мамой. Она работала, чтобы помочь ему расплатиться за учебу. В общем, побыл он дантистом какое‑то время, а потом…

– А, да… – пробормотал Райан. – Прости.

– Да все в порядке. – Ее отец бросил маму ради своей дамочки‑гигиениста, но очень скоро его уволили. Тогда он решил вернуться к адвокатской практике, в которой, очевидно, был по‑прежнему плох.

Райан отшатнулся от кома грязных окровавленных рубашек.

– По крайней мере, у него есть на кого положиться.

– На эту его девицу, ты имеешь в виду? – фыркнула она. – Она обычная шлюха. Поверить не могу, что он до сих пор с ней.

Это было печально, потому что отцовская измена страшно обидела маму, но в остальном семья и так его почти не видела. А теперь он, похоже, изменял уже Керсти.

– Если не удастся сделать фото, я прилеплю записку ему к лобовому стеклу. А потом, может, еще успеем к третьему уроку.

Она продолжала месить ногами грязь; мокрые от дождя волосы липли к лицу.

– Почему просто ему не позвонить? – спросил Райан.

– Ты бы позвонил, будь это твой отец?

Он пнул ногой камешек.

– Мой отец в тюрьме.

Это была одна из причин, связавших их. Отцы‑идиоты.

– Да, я знаю. Мне очень жаль.

– Он сам виноват. Тупой торчок решил ограбить строительный вагончик.

Райан оттолкнул в сторону скрученный бубликом грязный носок.

– Нарики вечно творят разную дичь.

– Наверное, – вздохнула Вив. – Мой‑то не нарик. Просто говнюк.

Красный огонек замигал быстрее, и она наклонила голову, уставившись на фиолетовую палатку. Ткань была яркой по сравнению с другими, выцветшими и потрепанными, а швы – новенькими.

Райан охнул.

– По‑твоему, он тут? – прошептал он.

Она поморщилась, ненавидя отца еще сильней, чем всегда. В какое лютое дерьмо надо было вляпаться, чтобы оказаться здесь, в дурацкой палатке?

Райан закашлялся.

– Бог ты мой! Вот, значит, что такое кризис среднего возраста… Слушай, без обид, но твоего папашу, видать, сильно приперло потрахаться, раз он притащился в такую дыру.

– Ты не представляешь, – сквозь зубы прошипела Вив, делая шаг к палатке.

Райан с опаской огляделся по сторонам.

– То есть он покупает палатку и едет покувыркаться под мост, вместо того чтобы зарабатывать деньги твоей младшей сестре на форму для школьного оркестра?

– Именно так, – пробормотала Вив, ощутив укол в сердце. Нет, она не заплачет. Точно не сейчас. – Алименты из него удалось выбить только в суде, да и то он платит, потому что ему не оставили выбора. Но в остальном своих обещаний не держит от слова совсем.

Записка, которую она написала, словно камень оттягивала ей карман. В выражениях Вив не постеснялась. Напрямую заявила, что о нем думает, а еще добавила, что ему надо взяться за голову и начать помогать. Ее матери не под силу платить за все в одиночку.

Вив включила камеру в телефоне, наклонилась и откинула клапан палатки.

Заглянула внутрь и застыла.

– О господи! – воскликнула, не в силах шевельнуться.

– Что? – Райан нагнулся и охнул следом за ней. Инстинктивно схватил Вив в охапку.

– Я знаю, – сказала она, не сводя глаз с земли.

Ее отец, абсолютно голый, лежал на спине с широко распахнутыми глазами, уставившись в крышу палатки. В углу комом валялась его одежда; из‑под нее торчал край темно‑коричневого бумажника. Его грудь была залита кровью, стекавшей на пол. Конфеты в форме сердечек для Дня святого Валентина усыпали лицо, ими же были плотно набиты нос и рот. Они липли к окровавленным щекам и плавали в крови под его головой.