Сотня. Смутное время
Сотня. Смутное время
Автор: Ерофей Трофимов
Дата написания: 2025
Возрастное ограничение: 16+
Текст обновлен: 28.01.2025
Аннотация
Есть такая пословица. Попала собака в колесо – пищи, но беги. Так и Матвей, оказавшись в новом для себя мире, вынужден следовать всем местным правилам. Ведь от этого зависит не только его жизнь, но и жизни тех, кого он уже привык считать своей семьёй. А ведь по сути они и вправду являются его семьёй. А значит, нужно сделать всё, чтобы семья жила, а род не прервался…
Ерофей Трофимов
Сотня. Смутное время
Серия «Боевая фантастика»
© Ерофей Трофимов, 2025
© ООО «Издательство АСТ», 2025
Сначала включился почему‑то слух. Рядом с тем местом, где он начал хоть как‑то себя ощущать, слышался какой‑то бубнёж и тихий спор. Сквозь тихий, но очень занудливый звон Матвей понял, что кое‑как способен разобрать отдельные слова. Но кто именно говорит и с кем спорит, было непонятно. От слова совсем. Потом, словно в ответ на его мысли, сквозь прикрытые веки начал пробиваться свет.
«Ага, значит, точно, ласты не склеил», – с грустной иронией подумал парень и попытался произнести хоть какой‑то звук.
Но во рту, словно стая котов прогулялась, а язык больше напоминал подошву старого сапога. Убедившись, что просто так начать беседу не получится, Матвей судорожно сглотнул и, собравшись с силами, глухо застонал. Спор рядом с кроватью разом прекратился, и чьи‑то руки тут же обхватили его лицо.
– Сыночка, родный, очнулся! Хочешь чего? – раздался срывающийся женский голос, по которому Матвей кое‑как узнал свою нынешнюю мать.
Почему нынешнюю? Да потому, что родился парень не в этом времени. Как так получилось, он и сам толком не разобрался, но провожая в последний путь единственную близкую душу, деда, он оказался под ударом молнии, после которого очнулся уже в казачьей станице, в семье своего прапрадеда. Оказался перенесённым он сам, или только его сознание, Матвей так и не разобрался. С одной стороны, это вроде был он, только на десять лет моложе. А с другой, нынешние его родители, не задумываясь, признавали в нём кровного сына.
В общем, по выражению самого же Матвея, без ящика спиртного и докторской степени по физике тут было не разобраться. На память о том переносе, на лице и груди парня остался длинный синеватый ветвистый шрам, за который местные острословы прозвали его палёным. Прозвище не самое приятное, но суть дела отражало достаточно точно. Плюнув на этих болтунов, Матвей с головой погрузился в местные дела.
Итогом этого погружения стал раскрытый секрет булата. Если быть до конца честным, секрет этот Матвей знал ещё со времён своего ученичества. Точнее, после обучения в институте стали и сплавов, который он успел закончить до своего переноса. Так что оставалось только воплотить знания в жизнь, что он с его теперешним отцом и проделали. Работа оказалась очень долгой и тяжёлой, но они её сделали.
Вжиться в местную жизнь ему помогла выучка, полученная от деда, и навыки, полученные в армии. Разведка морской пехоты Тихоокеанского флота, это совсем не шутки, так что, подправив кое‑какие познания и восстановившись после изображения из себя трансформатора, парень сдал экзамен на реестрового казака, да ещё и пластуна. Так что теперь он мог смело сказать, что жизнь почти удалась. Он теперь даже жениться имел полное право.
Именно эта мысль и привела его в чувство окончательно. Нет, не то чтобы он готов был вскочить и бежать в церковь с первой попавшейся девчонкой, но почему‑то мелькнувшая мысль о женщинах привела его в чувство лучше всего.
«Как там про мужиков у классика? Поесть, поспать да бабу повалять? Это точно про меня. Особенно сейчас», – хмыкнул про себя Матвей, усилием воли разлепляя веки.
– Сыночка, молви хоть словечко, – продолжала между тем тормошить его Настасья.
– Уймись, Настя, дай ему хоть малость в себя прийти, – пытался остановить жену Григорий, нависнув над лежанкой.
– Пить, – нашёл в себе силы хрипло просипеть парень.
– Ой, сейчас, сыночка, – взвилась Настасья и, едва не смахнув мужа с ног, унеслась.
– Совсем баба ополоумела, – проворчал кузнец, успев быстрым шагом уйти с её дороги в сторону. – Ты как, Матвейка? – повернулся он к сыну.
– Жив, – выдохнул парень, делая слабую попытку растянуть губы в резиновой улыбке.
