Тайна Дома трех вязов
Форестье сменил иглу – выбрал самую тонкую, чтобы не разбудить гостей, – а затем включил аппарат. Раздались первые ноты фортепиано. Слушая концерт, комиссар воображал, как убийца входит в комнату, представляя в его роли каждого из гостей по очереди, и ни один не заставил его насторожиться.
Когда произведение отзвучало до конца, Форестье перевел взгляд на библиотеку графа. Он заметил, что Библию сняли с привычного места и положили на небольшой столик. Закладкой была отмечена страница Послания к римлянам. Одна фраза была подчеркнута карандашом: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» [1]. Комиссар тут же вспомнил одно из трех писем с угрозами, которые получил Монталабер: «Месть и возмездие – не только Божье дело». Связь была ясна. Граф, должно быть, узнал выражение и отыскал его в Новом Завете.
Форестье подошел к встроенному в стену стальному сейфу; совсем новая модель, вскрыть такой сейф почти невозможно – полиции придется повозиться. Комиссар дорого дал бы за шифр и возможность изучить содержимое стального короба – внутри наверняка дожидались своего часа документы чрезвычайной важности. Вздохнув с сожалением, Форестье принялся перебирать вещи графа, осматривая один за другим ящики письменного стола. На это ушло больше часа. Он вынужден был признать, что содержание бумаг, которые он просматривал, осталось для него туманным. Однако не нужно было быть гением в управлении делами, чтобы понять, что в последние годы граф понес значительные убытки от инвестиций и оказался в критическом положении. Самые тяжелые потери пришлись на долю в компании «Пегас», главным акционером которой он являлся. Эта компания конкурировала с предприятием мужа мадам Лафарг, как стало известно в ходе допроса.
Есть ли здесь связь с убийством? И какая?
Сквозь раздумья Форестье услышал, как скрипнула дверная ручка. Никто не постучал. Он откинулся на спинку кресла, сожалея, что не сжимает в руке пистолет. Дверь медленно открылась. Сердце комиссара забилось быстрее. Что, если убийца забрал свой пистолет и пришел с единственной целью – заставить его замолчать, чтобы преступление так и осталось нераскрытым? Когда он потянулся к ножу для писем на столе, чтобы защититься, в дверном проеме показалось лицо, все еще окутанное тьмой.
– Комиссар?
– Мадам Лафарг! – воскликнул он, узнав голос гостьи. – Что вы здесь делаете?
Она широко распахнула дверь. Форестье сразу же бросил взгляд на ее руки; судя по тому, что он смог разглядеть, оружия у нее не было. Молодая женщина была в просторном шелковом кимоно и выглядела даже изысканнее, чем в вечернем платье.
– О, мне что‑то не спится. Я спустилась в гостиную, чтобы… налить себе выпить. Знаю, я слишком много пью. Но вы же понимаете, после того, что случилось… Потом я увидела полоску света под дверью, и мне стало интересно, кто может быть здесь в такой час.
– Как неосторожно! Я велел всем запереться в комнатах. Убийца еще на свободе, мадам.
– Так почему бы вам его не арестовать?
Этот вопрос, заданный резко и иронично, озадачил комиссара. Он положил нож для бумаг обратно на стол, хотя и не был полностью уверен в намерениях этой женщины.
– Видите ли, в нашей стране никого нельзя арестовывать без доказательств. Иначе нам пришлось бы посадить вас всех в тюрьму, пока мы не узнаем правду.
Мадам Лафарг подошла к нему. В свете лампы ее лицо стало видно яснее.
– Мне всегда было интересно, как там, в тюрьме, – по‑детски сказала она. – Так ли страшен ад, как его представляют?
– Гораздо страшнее, чем вы можете себе вообразить. Надеюсь, вам никогда не придется оказаться там даже на несколько часов.
– Как вы думаете, еще кого‑нибудь из гостей… укокошат? То есть будет ли еще одно смертоубийство, как пишут в триллерах? Этой ночью, возможно…
Сейчас женщина произвела на Форестье еще более загадочное впечатление, чем прошедшим вечером. Было что‑то странное в ее манере поведения, а неподходящие слова, которые она порой выбирала, просто поражали. Форестье пристально посмотрел в ее глаза – взгляд молодой женщины блуждал, как будто она зависла в пространстве. Затем он обратил внимание на ее руки, которые слегка подрагивали. И вдруг Форестье понял. Как же он не догадался раньше?
– Мадам, у меня к вам весьма деликатный вопрос.
– Я слушаю, – ответила она, опустив глаза.
– Вы кокаинистка?
– Прошу прощения?
– Когда я встретил вас сегодня вечером, мне показалось, что мы уже встречались. На самом деле я узнал не вас, а ваши расширенные зрачки – я часто видел такие у наркоманов.
– Я… я…
– Нет смысла лгать мне, мадам. Я больше не полицейский и сомневаюсь, что ваша зависимость как‑то связана с убийством.
Мадам Лафарг опустила голову и несколько долгих секунд стояла неподвижно, прежде чем осмелилась снова посмотреть в глаза собеседнику.
– Вы правы, комиссар. Я не могу это отрицать. Но никто не должен об этом знать, вы понимаете? Это разобьет вдребезги мою репутацию и репутацию моего мужа. Если кто‑то из гостей узнает, можете быть уверены, что уже завтра об этом будет говорить весь Париж…
– Я никому не скажу. Но если я угадал, что с вами творится, просто по глазам, то же самое смогут сделать и другие, уверяю вас.
Мадам Лафарг лишилась дара речи.
– Лучше бы вам пойти спать. Единственный совет, который я могу вам дать, мадам, – постарайтесь как можно скорее пройти курс лечения. Существуют известные клиники, которые помогают попавшим в такую ситуацию. Это не забава, как многие считают, а настоящая болезнь.
Сгоравшая от стыда мадам Лафарг не стала задерживаться в комнате.
Форестье задумался. Предположим, что она в самом деле вошла в кабинет лишь потому, что увидела под дверью свет, но к чему было идти по коридору, если она просто хотела попасть в гостиную? Или у нее было на уме что‑то другое? Например, покопаться в вещах Монталабера. Стереть отпечатки пальцев. Или вернуть то, что она здесь оставила… В кабинете ужасный беспорядок, и они с Гийоменом вполне могли упустить что‑то важное. Как бы то ни было, этот ночной визит комиссару совсем не понравился.
Несмотря на усталость, Форестье продолжил осмотр. Не стоит питать иллюзий: в этих бумагах он не найдет ничего важного. Если у Монталабера и были секреты, то все они наверняка заперты в сейфе.
[1] Рим. 12:19.
