Тайна мертвого ректора. Книга 2
– Слезы могли потечь от восхищения. А вот твой смех – точно нет.
– Есть отличный способ, – заговорил парень, что хотел вина. – Надо просто думать о предстоящем зачете у ментора, и тогда вообще не смешно.
В ответ на его слова все присутствующие захихикали.
– А мне жаль ментора Педру, – неожиданно сказал Серхио. – Ему даже цветы никто не дарит. Хотя вторая часть его выступления, когда он поет общеизвестные фаду, вполне того заслуживает.
– Потому что все пытаются отойти от первой, – хмыкнул Хосе.
– Иногда дарят, – Ана пожала плечами, – у него немало поклонников. Хотя я всегда подозревала, что это бештаферы под прикрытием. Но лично я хожу на его выступления с удовольствием. Его стихи настолько плохи, что это, пожалуй, даже гениально.
Кузя ничего не ответил. Он не очень понял, что смешного в строчке про разбитый корабль. Он видел океанские волны: на таких не то что нос сломать, а в щепки можно запросто разбиться, если корабли столкнутся. Ему даже стало интересно, про что песня. Наверняка про пиратов.
Но вслух Кузя ничего говорить не стал. Возможно, он не понимает чего‑то, что отлично видят и понимают эти люди. Тем более как раз принесли еду, и куски мяса действительно оказались огромными. А столовые приборы – из самой обычной нержавейки.
Когда с обедом было покончено, члены республики, еще раз поздравив новичка, начали расходиться по своим делам. Афонсу, допив сок, тоже поднялся и сказал:
– Надо бы тебе город показать. А то спросят у тебя про Кошачий переулок, а ты даже о нем не слышал. Давай я устрою тебе экскурсию.
– Почему именно ты? – поинтересовалась Ана.
– Ну а кто? Ты из Браги, Хосе из Пенише, Серхио вообще из Гранады. Я один родился и вырос в Коимбре, все закоулки знаю.
– Резонно, – согласилась девушка, – тогда займись этим, а мы таки сгоняем в библиотеку. От сегодняшних занятий нас, конечно, освободили, а вот от завтрашних – нет.
– Тогда там потом и встретимся. – Афонсу хлопнул Кузю по плечу и улыбнулся: – Пошли. Тут полно интересного.
– Кошачий переулок? – заинтересованно спросил Кузя.
– И он тоже. И ботанический сад. А еще – смотаемся на римские развалины, если Хосе свой велик даст. А акведук ты видел?
– Пошли, я должен увидеть все. Особенно хочу посмотреть на логово вашего ментора.
– Давай за мной. Оно как раз в ботаническом саду. – Мальчишка развернулся и вприпрыжку помчался по улице вниз. Похоже, ходить как все нормальные люди он не умел. Кузя припустил за ним.
Сперва Афонсу показал дома остальных республик. Анархистскими они не были, но внешнее оформление ничуть не уступало «Портвейну». Многие стены были расписаны, и чего только на них не было: величественные корабли, пейзажи с горами, разнообразнейшая еда или выполненные в довольно странной манере лица людей.
– А вот и Кошачий переулок, – указал Афонсу на узкий проход между домами, – давай зайдем.
– Давай.
Кузя не понял, почему этот переулок назван Кошачьим. Разве что из‑за своей узости – впору кошке пролезть. Но спросить не успел.
– Нравится? – почему‑то шепотом поинтересовался Афонсу.
– Что? – нахмурился Кузя. В действиях юного колдуна однозначно скрывался какой‑то подвох.
– Ну ты же это… кот… в некотором роде.
– А ты откуда знаешь? – удивился Кузя. Ладно, эти студенты догадались, что он див, но боевая форма… как и где этот паренек мог ее видеть?
– Я понял! Не простой кот, само собой, ягуар или леопард, да? Это ты сжег полицейские участки!
Афонсу схватил Кузю за плечи и прижал к стене.
– Покажи его! Ну пожалуйста! Я никому не расскажу!
– Кого? Кота?..
– Да нет же! Николая Дивногорского! Ты ведь его… сожрал, да?
Глубоко в памяти что‑то мелькнуло и заворочалось. И Кузя с отчетливой ясностью понял, что с ним происходит. Он знает этого человека…
– Отпусти… – Кузя осторожно убрал руки Афонсу со своих плеч. Странное ощущение все нарастало. Тело начало меняться, и Кузя едва успел скинуть с себя куртку и рубашку. Штаны, затрещав, выдержали, хотя теперь едва доставали до середины икры. Николай Дивногорский был худым, но довольно высоким человеком.
– Ух ты… – восхищенно прошептал Афонсу. В глазах его горел огонек такого восторга, что Кузя посмотрел на него сверху вниз и выдал внезапно всплывшую в голове фразу:
– Здравы будьте, товарищи. Я Дивногорский, Николай, революционер‑террорист.
И тут же вернул себе обычный вид. Раньше Кузя даже не подозревал об этой личине. И получилась она у него… странно она у него получилась. Сердце бешено колотилось и в голове гудело. Память, из которой появился Дивногорский, по‑прежнему казалась недоступной и находилась где‑то очень глубоко.
– Вот это да… – выдохнул Афонсу, когда Кузя снова оделся. – Жаль, нельзя никому рассказать. Хотя, я думаю, Ана тоже догадалась. Так, выходит, тебя не отправили в Пустошь, как я читал… точнее, Хосе мне читал. Я плохо знаю русский.
– Ты большой поклонник нашего анархиста?
– Ну да! Я вначале толстовцем был, как и он. Но потом понял, что непротивление злу насилием… ну, оно не работает. Многие люди просто не понимают, пока им как следует не врежешь.
– Полностью согласен, – хмыкнул Кузя, – я вообще плохих раньше жрал. Но теперь знаю, что их надо сажать в тюрьму. Им там хуже.
– Вот еще. Их же приходится кормить на деньги налогоплательщиков. Нет, менять надо все. – Афонсу махнул рукой, приглашая следовать дальше, – вообще все, само сознание людей. Чтобы люди, склонные ко злу, стали изгоями общества. А не добивались высоких постов по праву рождения или из‑за того, что смогли отнять у других достаточно денег для этого. Ну ты‑то точно должен понимать. Это же надо – ты, получается, уже чуть ли не сто лет анархист, да? Тяжело тебе, наверное, с ошейником…
– Если честно… – признался Кузя, – меня тогда отправили в Пустошь. И я ничегошеньки не помню. Вызвали обратно восемь лет назад. Сперва я попал к преступникам, но через некоторое время познакомился с очень хорошими людьми. И дивами. Бештаферами, по‑вашему. А насчет ошейников… ты хоть и колдун, но считаешь, что их надо снять?
Афонсу задумался:
