Таёжный, до востребования

– А в мясном отделе вместо мяса копыта продавались.

– Лошадиные? – уточнила Нана.

– Сама ты лошадиные! – фыркнула Нина. – Свиные. Они уже пятый день лежат, до кондиции доходят. А в универмаге…

– Нина! – я угрожающе приподнялась. – Если не замолчишь…

– В универмаге Зоя хотела купить – только представьте – прокладки! Притом что мы сами их днем с огнем не видим.

Оля и Нана рассмеялись, но мне было не до смеха.

– Прокладки, – хлопая себя по бедрам, выдохнула Нана. – Это ж надо!

– И не стыдно тебе, Нина? – отсмеявшись, спросила Оля, старательно собирая губы в строгую гузку. – Зоя – твоя подопечная, ты над ней шефство взяла, разве можно было ее одну по магазинам отпускать? Почему со своими продавщицами не познакомила?

– Ей предлагали, она не захотела, – напомнила Нана из чувства справедливости.

– Ну мало ли, не захотела! Надо было настоять. Зачем ей такие потрясения? Она человек новый, чего доброго, соберет чемоданы и обратно в Ленинград сбежит.

Они вели себя так, словно меня в комнате не было! От возмущения я не находила слов, только беззвучно открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. Пользуясь моим замешательством, соседки еще немного пообсуждали мою непрактичность и наивность, а потом, заручившись клятвенным Нининым обещанием свести меня с кем надо, переключились на забавные истории из врачебной практики.

В разгар веселья, когда время перевалило за девять и я собиралась деликатно намекнуть, что пора закругляться, дверь распахнулась, явив Мартынюка и Денисова. Каждый держал в руке по бутылке «Советского шампанского».

Я не поверила глазам. Нина издала одобрительный возглас. Оля захлопала в ладоши. Нана фыркнула и пробормотала что‑то по‑грузински.

– Это здесь новоселье справляют? – пробасил Игнат.

– Как вы узнали? – Нина изобразила неубедительное удивление.

– Слухами земля полнится. Мы присоединимся? Или у вас девичник?

– Какой девичник! – замахала руками Нина. – Садитесь.

– Да было бы куда, – скептически хмыкнул Денисов.

– Так, девчата, пересядьте на кровать, – велела Нина. – Мальчики подвинут стол и сядут на ваши стулья.

Комната пришла в движение.

– Подождите! – воскликнула я. – А меня вы не забыли спросить? Это моя комната, и я возражаю.

– Почему? – удивился Мартынюк.

– Потому что утром на работу и я против чрезмерного употребления спиртных напитков.

– Можете не пить, Зоя Евгеньевна, дело добровольное.

– В этой комнате никаких отчеств! – объявила Нина.

– Так, что у нас на закуску? – Денисов оглядел стол, передвинутый к кровати, на которой, как на своей собственной, расселись Оля, Нана и Нина. – Только сладкое? Негусто. Ладно, не переживайте. Сейчас Рустам мясо принесет. Он его на кухне жарит.

– Ему ташкентская родня баранину прислала? – воскликнула Оля. – Что‑то рановато, день рождения‑то у него в сентябре.

– Нет, он сегодня в продмаге затоварился у земляка своего, Улугбека.

Нина, Оля и Нана посмотрели на меня, переглянулись и дружно прыснули со смеху.

– Вы чего? – удивился Игнат.

– Копыта, – ответила Нина и снова прыснула.

Я продолжала сидеть на стуле, который никому не собиралась уступать, тщательно контролируя выражение лица. Но мое внешнее спокойствие не обмануло Мартынюка. Наклонившись ко мне, он тихо спросил:

– Вы устали, Зоя? Нам лучше уйти?

– Что вы, оставайтесь, – ответила я с тщательно отмеренной долей сарказма. – Выставлять гостей, даже незваных, некультурно.

– Вам придется принять еще одного гостя – нашего анестезиолога Рустама Вахидова.

– Мясо в его исполнении действительно так хорошо, как говорят?

– Мясо сегодня будет не настолько хорошо, как обычно. Это не баранина из Ташкента, а говяжья вырезка из продмага.

– Говяжья вырезка, может, и не так хороша, как баранина из Ташкента, но все же лучше, чем суповые кости из продмага.

Рассмеявшись, Мартынюк принялся разглядывать комнату, словно оказался тут впервые. Я постаралась незаметно отодвинуть свой стул подальше от него.

Я злилась на Мартынюка за утренний вызов в приемный покой и не передумала высказать ему свое недовольство, но сейчас момент был явно не подходящий.

Денисов открыл шампанское и наполнил чашки и бокалы. Сделав глоток, я с удивлением поняла, что шампанское охлаждено – значит, ребята готовились заранее.

В душе шевельнулось неприятное подозрение, но я не успела его обдумать.

Дверь снова распахнулась, и в комнату, держа на вытянутых руках большое овальное блюдо, вошел улыбающийся узбек колоритной наружности: черные волосы, смуглая кожа, белоснежные зубы, изумрудный национальный халат.

По комнате поплыл аромат жареного мяса, лука и пряностей. При виде аппетитного жаркого на подушке из овощей у меня слюнки потекли. Я встала навстречу гостю. Передав блюдо подоспевшему Денисову, он представился без малейшего акцента:

– Рустам Вахидов, анестезиолог.

– Очень приятно, – я протянула ему руку. – Зоя Завьялова, невропатолог.

– Я знаю! – он улыбнулся, блеснув зубами, сжал мою ладонь и легонько потряс. – Вас представляли на вчерашнем собрании. С прибытием и новосельем, товарищ Завьялова.

– Никаких фамилий и товарищей! – не совсем внятно провозгласила Нина.

– Вот это хорошо. Тогда давайте кушать. Мясо остынет, станет невкусным. Где тарелки?

– Тарелок нет, – растерянно ответила я. – И вилка всего одна.

– Мясо и овощи можем есть без тарелок, с общего блюда, но без вилок не обойтись, – сказала Нана. – Руками едят только плов, да, Рустам?

– Неверно, Наночка. Мы всё можем есть руками, даже шурпу, так вкуснее! – анестезиолог поцеловал кончики сложенных пальцев. – Но для этого сноровка нужна.

Мне показалось, он переигрывает, но это было даже забавным.

– Я принесу вилки! – Оля соскочила с кровати. – У меня есть столовый набор на шесть персон. Мне его подарили на прошлый день рождения.