Темный остров

Кайл сделал несколько неуверенных шагов к двери. Когда он поравнялся с матерью, та обняла его и крепко сжала за плечи. Было видно, как трепетно она печется о нем, как отчаянно хочет защитить его. Фрейя подумала о Томе, и живот скрутило в такой тугой узел, что впору было согнуться пополам. Запах духов Джилл и никотиновое дыхание ударили ей в ноздри, словно внезапно усилились, и из глубины дома повеяло сыростью. Фрейя почувствовала слабость и с трудом поборола настойчивое желание броситься обратно к машине, но дело даже не в этом. Ей не хотелось здесь находиться, и она поймала себя на том, что рука тянется к уху. Мама Кайла заметила это, и Фрейя быстро отдернула руку и сунула ее в карман пальто.

Ее больше не волновало, увидит ли Кайл что‑нибудь на фотографии, она просто хотела уйти.

Но Кайл не торопился. Он не выказывал никаких эмоций, внимательно, не мигая, разглядывая лица на экране. Его глаза скользили по их чертам, впитывая каждую мелочь, но ничто не вызывало реакции.

В окне соседнего дома дрогнула занавеска.

Похоже, визит слишком затягивался.

Джилл строго зыркнула на Фрейю, и та осознала, что дергается, переминаясь с ноги на ногу. Она заставила себя стоять неподвижно и снова сосредоточилась на Кайле. И тут в нем что‑то щелкнуло. Все началось с глаз. Они неотрывно смотрели в одну точку на экране. Затем стала подрагивать нижняя губа, как при первых, едва ощутимых толчках землетрясения. Дрожь была настолько незначительной, что мало кто мог бы обратить на нее внимание.

Кайл потянулся к телефону и движением двух пальцев увеличил изображение Олы. Но не одежды, а украшения – золотого ожерелья на шее. Глядя на фото впервые, Фрейя не заметила его на фоне светлого джемпера Олы. Похоже, на подвеске читалось имя девушки.

Израненные пальцы Кайла замерли на пиксельном снимке ожерелья Олы, и по щеке юноши скатилась одинокая слеза. Он открыл рот, но, как это бывало и с Фрейей, не смог произнести ни звука.

В конце концов он обрел голос.

– Оно все еще на ней.

 

11

 

Фрейя терпеть не могла общаться по телефону, но по возвращении в редакцию первым делом позвонила Фергюсу.

Он долго молчал, прежде чем заговорить.

– Как вы его нашли?

– У Джилл есть кое‑какие связи.

– Ага, еще бы.

Из трубки как будто сочилось его разочарование, но он не вскипел, как ожидала Фрейя. Возможно, учитывая репутацию Джилл, он предвидел это. Напрашивался вопрос: зачем он вообще им что‑то рассказал?

Но даже после такого вступления Фергюс оказался на удивление открытым для обмена информацией.

– Мы уже установили связь между ожерельем и Олой Кэмпбелл, – сказал он Фрейе. – Во второй половине дня отправим кого‑нибудь к ее матери.

– Мы ничего не будем печатать, пока вы не поговорите с Бет.

Фрейя надеялась, что это его немного успокоит. Вместо ответа она услышала трескотню помех.

– Так что же будет дальше?

– Извлечем кости из земли и будем плясать от этого.

– Их до сих пор не выкопали?

Еще одна пауза, затем:

– Это деликатный процесс.

Фрейя ждала, что он разовьет мысль. Он этого не сделал.

– Как ты думаешь, сколько времени это займет?

– Сомневаюсь, что мы закончим до наступления темноты. Скорее всего, прервемся до утра.

– А что потом?

– Как только их извлекут, отправят в Абердин на исследование. Здась у нас нет возможности их исследовать.

Снова воцарилось молчание.

– Само собой разумеется, ты не можешь цитировать мои слова в газете, – наконец произнес Фергюс.

– Почему ты рассказал нам об останках сегодня утром? Ты вообще не обязан был с нами разговаривать, и мы с тобой могли бы встретиться в другой раз. Или мог бы отвечать «без комментариев» на каждый вопрос Джилл.

– Ты же сама сказала. Кто‑то уже видел это. А значит, рано или поздно поползли бы слухи. Здесь всегда так бывает.

Это не объясняло, почему он рассказал им о Кайле. Только благодаря парню они смогли подтвердить, что тело принадлежит Оле.

Она услышала глубокий вздох на другом конце провода. Еще несколько мгновений прошло в молчании, прежде чем Фергюс снова заговорил.

– Скоро подключится группа расследования тяжких преступлений. Дело у меня заберут. Поздравляю тебя с громкой историей, Фрейя.

Он повесил трубку.

Позже в тот же день он удивил Фрейю, когда перезвонил и сообщил, что его сотрудники поговорили с Бет, так что теперь можно печатать все что угодно. Фергюс был так же резок в разговоре, как и раньше, но тот факт, что мужчина вообще позвонил, означал, что он сердится не слишком сильно. Фрейя по умолчанию считала, что все на нее злятся по какой‑то непонятной ей причине, и часто ошибалась, как и в случае с Кристин. Ее редактор расплывалась в улыбке, пока раздавала задания и вносила последние правки в еженедельный выпуск, который поступит в типографию в ближайшие сутки.