Тест на доверие
– В гараже. Они… Они покончили с собой, сунув шланг от выхлопной трубы в салон автомобиля. А перед этим выпили снотворное.
– Что, уже и экспертиза случилась? – прищурилась она, широко раздувая ноздри.
– Нет. Это предварительное заключение.
– Сделанное на основании чего? – Она вытянула шею и призывно замахала руками. Длинные рукава сползли, и она была похожа на Пьеро. – Давайте, парни, давайте, рожайте!
– Пустые упаковки найдены рядом с чашками с чаем на верстаке. Чашки тоже почти пусты. Еще там было недопитое вино. Полбутылки. И бокалы. И…
– Бред! – выпалила она, перебивая. – Они не могли! Зачем?!
– У них были проблемы в бизнесе, Маша.
– У всех проблемы в бизнесе! – уже орала она.
– Они оставили посмертную записку для следствия, Маша. И одно письмо лично тебе. Вот оно…
Он достал из кармана штанов белый конверт, на котором красивым маминым почерком было написано: «Маше». Она судорожно выхватила его, вытащила лист бумаги, исписанный наполовину мамой, наполовину папой. Прочитала несколько раз, вообще не улавливая смысла. А потом…
Потом она принялась крушить все вокруг. И ее еле успокоили. И было тем воскресным утром так же вот слякотно и противно. Сумерки с утра, небо до земли, мелкий ледяной дождь. И она с непокрытой головой и без зонта у дверей морга…
– Выходим, – снова скомандовал Миша.
Накинув на голову капюшон ветровки, Маша пошла за ним по автобусу на выход.
Глава 3
Когда они вошли и принялись рассаживаться вокруг стола для совещаний, Зорин заканчивал с кем‑то телефонный разговор. Неприятный, на повышенных тонах. Закончился он посланием кого‑то в неопределенное место.
– Да иди ты! – выпалил Зорин и положил трубку. Осмотрел их всех и хмуро проговорил: – У нас новое дело.
Маша напряглась. Лицо Зорина со сведенными бровями, морщинами, прорезавшими высокий лоб, и побелевшими губами хорошего дела не предвещало.
Какая‑то дрянь, навязанная со стороны, принялась она тут же мысленно угадывать. Она такие гнилые дела любила. Кто‑то что‑то спихнул на их отдел. И у Зорина не вышло отбрыкаться. Почему? Потому что там сто процентов «глухарь».
– В общем, так… На бульваре… – Зорин назвал точный адрес, – напротив ресторана «Фантастик» найдено тело мужчины.
– Товарищ полковник, так это же не наша земля, – ожидаемо возмутился майор Никита Подгорный – их с Мишкой коллега и начальник.
– А то я не знаю! – взвился мгновенно Зорин, словно только и ждал его возмущения. – Тело нашли не на нашей земле. А проживал гражданин на нашей! Вот и велено сверху дело забрать. Вопросы?!
Вопросов не нашлось. Хотя у Маши один имелся. И, слегка кашлянув, она спросила:
– Как он умер?
– Шустрая, – то ли похвалил ее Зорин, то ли нет и посмотрел на нее по‑особенному. – В этом‑то и вся закавыка, Лунина. В причинах его смерти и мотивах.
Зорин на минуту замолчал, погрузившись в размышления. Маша ни на кого не смотрела, рассматривая линии на своей правой ладони. Подними она глаза, ослепила бы блеском. И Миша сразу попытался бы увести ее от дела подальше. Потому что, когда его сестра искрится вся таким вот азартом, добра не жди. И сама не станет ни спать, ни есть, и никому не даст. До обморока весь отдел доведет своим энтузиазмом.
– Смерть наступила в результате проникновения острого предмета в область сердца. Предмет на месте. Это заточка. На ней, кроме его пальцев, никаких отпечатков. И никто ничего не видел, разумеется.
– Он пытался остановить убийцу? Хватался за орудие убийства? – сразу сделал предположение Никита Подгорный.
– Это самоубийство? – вырвалось у Маши.
И мгновенно в кабинете повисла тишина.
– Что? – осмотрела она всех, включая Зорина. – Если на орудии убийства только его пальцы, то смело можно предположить, что он так изобретательно решил свести счеты с жизнью. Потому что, если бы он пытался остановить убийцу, случилась бы борьба. Это непременно привлекло бы внимание прохожих. Там очень оживленное место, я его знаю.
– Год в Москве, а все‑то она уже знает! – то ли похвалил, то ли осудил ее Зорин. – Но предположение твое, Лунина, верное. Наши коллеги, установившие личность погибшего, нашли в его квартире посмертную записку. Очень подробную: как, почему, и что не следует никого винить, и так далее.
– Если это самоубийство, товарищ полковник, зачем мы? – продолжил ворчать майор Подгорный.
– А затем, майор! Что это кому‑то надо! – Нервы у Зорина сдали окончательно, и он принялся орать, толкая руками папки на столе. – Все очень умные! Им не надо, а вы возитесь! И полный отчет к завтрашнему утру по происшествию! Да ладно бы, если бы все так просто было…
И снова последовала пауза. И снова Маша побоялась поднимать глаза.
Что‑то было не так с этим предполагаемым самоубийством. Что‑то страшно не нравилось полковнику. Только озвучить он не решался. И вряд ли озвучит. Если только в процессе расследования. Но не сейчас.
– Обстоятельства дела таковы, – начал он нехотя. – Лебедев Павел Семенович – пятидесяти пяти лет от роду, успешный бизнесмен в недалеком прошлом – не просто покончил с собой. Он ушел из жизни напротив ресторана, в котором в тот момент обедал его родной брат – ныне действующий успешный бизнесмен. И Лебедев пытался попасть туда. Но охранник, недавно устроившийся на работу, не знал младшего брата своего босса в лицо и погнал его от входа. Тот спустился по ступенькам, сел на лавочку и воткнул себе в сердце заточку. Что скажете?
Поднялся неясный шум, каждый пытался что‑то предположить, состряпать на ходу хоть какую‑нибудь версию. Молчала лишь Маша. Она рассматривала линии на правой ладони.
– Лунина, что молчишь? – Зорин отчетливо скрипнул зубами. – Коллеги уже в деле, а ты линии рисуешь на руке. Что скажешь, старший лейтенант?
Маша резво встала. Тряхнула головой, приводя в беспорядок пряди модной стрижки. Длинная челка тут же закрыла ей пол‑лица.
– Думаю, что все не так, как показалось на первый взгляд, товарищ полковник. И мне в том числе.
– В смысле? – Его нижняя челюсть чуть выдвинулась вперед – скверный признак.
– Если Лебедев в недалеком прошлом был успешен, то, смею предположить, имел соответствующий статус, воспитание.
– Это ты к чему? – перебил ее майор Никита Подгорный. – Не пойму.
