The Miles club. Эллиот Майлз
– Ты где живешь? – спрашиваю я, пока Эндрю встраивается в поток машин.
Она тычет пальцем в окно.
– Во‑он там.
– Где «там»?
– Вон! Там! – огрызается она, словно имеет право злиться.
Молча закатываю глаза; даже пьяная в стельку, эта женщина меня раздражает.
– Скажи мне свой адрес или я сейчас снова буду рыться в твоем чертовом чемодане!
– Дом двадцать четыре… – Она морщится и поднимает дрожащий палец. – А, нет, погоди, это мой старый адрес… эм‑м‑м‑м…
– Господь всемогущий! – нетерпеливо бью по лбу ладонью.
– О, вспомнила! – радостно восклицает она.
– И?..
– Это… сорок четыре… Кент‑роуд.
– Ты уверена?
– Тс‑с‑с, не говори ничего, – шепчет Кэтрин, преувеличенно осторожно поднося палец к губам. – У меня от тебя уши болят. – И для верности обеими руками указывает на уши, а то вдруг я не понял.
Усмехаясь, наблюдаю за ее забавной пантомимой.
– Кент‑роуд, сорок четыре, – повторяю для Эндрю.
– Есть, шеф!
На следующем перекрестке он поворачивает направо.
Голова у Кейт бессильно болтается, и я снова подгребаю ее под мышку и прижимаю к себе. Она закрывает глаза и укладывается щекой мне на грудь.
Мы минут десять тащимся в пробке, она засыпает крепче, сует под щеку ладонь – будто на ночлег устраивается.
Я смотрю на нее, и меня охватывает странное ощущение.
Хм‑м… интересно.
Через некоторое время Эндрю заезжает на парковку, потом поворачивается и смотрит на нас.
– Мы приехали.
Хмурюсь, глядя на обветшалый дом с террасами.
– Это точно здесь?
– Угу.
– Кейт, – шепчу я. Она не просыпается, и я легонько встряхиваю ее за плечо. – Ке‑эйт, – повторяю.
– Если вы хотите ее разбудить, то не нужно шептать, – советует Эндрю.
– Ты бы за дорогой так следил! – ощетиниваюсь я.
Тоже мне умник!
Он хмыкает, выходит из машины и открывает заднюю дверцу с моей стороны. Я выбираюсь наружу, потом наклоняюсь, заглядывая в салон.
– Кейт! – говорю громко. – Проснись, мы дома!
Эндрю подсовывается сбоку, желая помочь.
– Сам справлюсь, – говорю ему.
Кейт хмурит брови, приходя в себя, и сонно оглядывается.
– А?..
Я протягиваю ей руку, она берется за нее, и я тащу ее на себя, но неповоротливая тушка соскальзывает с сиденья на пол машины.
– Ой…
Я хмыкаю, тянусь к ней, безнадежно запутавшейся в собственных руках и ногах.
– Что, красное платьице слишком скользкое, деточка? – ехидно спрашиваю.
Эндрю закатывает глаза.
– Адский ад! – бормочет он себе под нос.
Я покрепче беру Кейт за руку, рывком вытаскиваю из машины и тут же обхватываю рукой. Мы медленно поднимаемся по шести ступенькам, ведущим к террасе.
– Теперь по лестнице, – командую.
Она, вместо того чтобы послушаться, оседает на нижнюю ступеньку:
– Я просто вот тут посплю…
– Кейт! – гаркаю своим специальным командным голосом. – Сосредоточься, пожалуйста, и давай поднимемся по лестнице!
Она так и норовит снова усесться, и я кошусь бешеным глазом на Эндрю, который потешается, прислонившись к машине и наблюдая за этим спектаклем.
– Заткнись! – шиплю ему.
Он улыбается, подмигивает мне и закуривает сигарету.
Вот в чем заключается неудобство, когда семь лет ездишь с одним водителем: он непозволительно расслабляется.
– Кейт! – гаркаю я в сердцах. – Поднимись по лестнице – и тогда сможешь лечь спать!
– М‑м‑м. – Она, улыбаясь с закрытыми глазами, преодолевает одну ступеньку.
– Вот умница…
Еще две ступеньки.
– Хорошая девочка!
– Буду спать здесь…
Я тащу ее на себе, мы наконец добираемся до входной двери, и я нажимаю кнопку звонка.
Кейт прислоняется ко мне, снова задремывая; крепко обнимаю ее, чтобы не упала.
Две таблетки – и такая реакция… Думать не хочу, что случилось бы, попробуй она по‑настоящему серьезный дурман!
Снова звоню в дверь… нет ответа.
– Кейт, дома кто‑нибудь есть?
– Есть. – Она глупо улыбается мне. – Мы!
– Я имею в виду твоих соседей по квартире.
Она пожимает плечами и льнет ко мне.
– Где твои ключи? – спрашиваю я.
Еще одно пожатие плечами.
– Да едрить же твою через колено! – Роюсь в ее сумке и достаю ключи. – Какой ключ?
– Кра‑асненький…
Беру красный ключ и отпираю дверь.
