The Miles club. Эллиот Майлз
– Нет, я не тороплюсь, – беззаботно отмахивается новый сосед, – они до завтра никуда не убегут, а дел у меня до начала недели мало, так что будет хоть какое занятие.
Часом позже мы сидим в баре ресторана и накачиваемся вином.
– Итак. – Дэниел обращается сразу к нам обеим. – Что у вас на личном фронте? Одиночки или есть кто?
– Ну… – улыбается Ребекка. – У меня есть бойфренд, Бретт. А вот Кэтрин претендует на почетное членство в женском монастыре.
Смеясь, машу на нее рукой:
– Неправда же! Я просто очень разборчива.
Дэниел мило подмигивает мне.
– В этом нет ничего плохого. На самом деле, я и сам довольно разборчив.
– А про себя расскажешь? – тут же спрашивает Ребекка.
– Ну‑у… – Дэниел замолкает, словно подыскивает слова. – Я…
И снова пауза.
– Гей[1]? – полувопросительно подсказываю я, не выдержав.
Дэниел хохочет.
– Мне слишком нравятся женщины, чтобы считать себя геем!
– Значит… – Ребекка изображает умственные усилия, пытаясь трактовать это заявление.
– Ты бисексуал? – задаю уточняющий вопрос.
Дэниел поджимает губы, словно задумавшись.
– Да нет же! Я испытываю естественное влечение к женщинам. – Он опять замолкает.
– Что? – снова не выдерживаю я ожидания. Интересно‑то как!
– Пару лет назад я тусил на Ибице с парнями, которых знал не очень близко.
– А сколько всего вас было в компании? – опять встреваю я.
– Всего четверо. Мы перебрали солнечных ванн и выпивки и весь уикенд провели в постели.
Ребекка мечтательно улыбается Дэниелу, словно никогда не слыхала истории лучше. И я почти что слышу, как в голове у нее крутятся шестеренки, оценивая, что могло пойти не так.
Пригубливаю свой напиток, не меньше нее завороженная этой историей.
– Ну и сколько женщин у тебя было?
Дэниел смеется.
– Боюсь, слишком много, чтобы сосчитать! В нашей индустрии много красивых людей, иногда искушение просто слишком велико.
Расстроившись, комкаю салфетку и с отвращением бросаю ее на стол.
– Хотелось бы мне быть хоть немного похожей на тебя. – Я вздыхаю.
– В смысле?
– Ну, ты понимаешь, быть такой… совершенно раскрепощенной, крутой и… – я запинаюсь, подыскивая верное слово, – наверное, свободной.
Улыбка сползает с лица Дэниела.
– А ты что, не чувствуешь себя свободной?
О боже, вот и на фига я это сказала?! Теперь он решит, что я гребаная королева драмы.
– Я имела в виду… наверное, мне хотелось бы быть на твоем месте. Ну, понимаешь, спать, с кем захочется, ради удовольствия.
– А ты не занимаешься сексом ради удовольствия? – еще больше удивляется Дэниел.
Что‑то разговор пошел куда‑то не туда.
– Ну, в прошлом – занималась. Наверное, я просто потеряла к этому аппетит, став старше.
– А тебе сколько? – тут же спрашивает он.
– Двадцать семь. У меня было по одному парню в школе и колледже, а потом, после этого, несколько лет был один бойфренд. Мы расстались через год после того, как умерли мои родители.
– Твои родители умерли?
Хватаюсь за бокал. Как вышло, что мы свернули на эту тему?
Зачем я это сказала?!
– Они погибли в автокатастрофе: лобовое столкновение, – отвечает вместо меня Ребекка; она знает, насколько я ненавижу говорить об этом вслух.
Дэниел вопросительно смотрит на меня.
– Мать погибла на месте, отец умер по пути в больницу, – нехотя добавляю я. – У водителя, который в них врезался, случился инфаркт, и он вылетел на встречку.
Чувствую, как тяжесть наваливается на меня, грудь словно обручем стягивает, и я поднимаю глаза на Ребекку, встречая ее теплый взгляд. Она ласково улыбается мне и, протянув руку через столик, сжимает мои пальцы. Когда погибли мои родители, я только‑только начала жить с Ребеккой, поступив в колледж. Она стала моей каменной стеной, замечательной подругой и поддержкой в одинокие и печальные ночи, которых было столько, что и не сосчитать.
– Мне очень жаль, – шепотом говорит Дэниел. – А другие родственники у тебя есть?
– Да, – невольно улыбаюсь я. – У меня есть замечательный брат Брэд и еще сестра, которая… – Мой голос прерывается.
– «Которая» что? – допытывается Дэниел.
– Которая отпетая сука, вот что! – в сердцах восклицает Ребекка. – В душе не разумею, как эти две женщины могут быть генетическими родственницами! У них нет совершенно ничего общего. Как у мела и сыра.
Дэниел удивленно улыбается, поочередно глядя на нас.
– Да, а какая она? – любопытствует он.
– Красивая, – вздохнув, говорю я и прихлебываю свой напиток.
– Бесцеремонная и противная! – припечатывает Ребекка.
Печально улыбаюсь.
– Она на самом деле не плохая, – возражаю ей. – Смерть родителей она восприняла тяжелее, чем мы с братом, и ее личность каким‑то образом изменилась буквально за один день. Мы с Брэдом поддерживали друг друга и хромали дальше по жизни, а вот ей хотелось только одного: чтобы ее оставили одну. Она справлялась с горем не так, как справлялись мы.
– А ты вообще с ней видишься? – спрашивает Дэниел.
[1] Движение ЛГБТ признано экстремистским и запрещено в России (здесь и далее по тексту).
