Титан и Титанида (неиллюстрированное издание)
Не нужно стараться куда‑то уйти,
Достаточно силу в себе обрести.
Ты выдохнешь душу и снова вдохнёшь,
Не будешь прощаться, почувствуешь дрожь.
В пути беспощадном забьёшься в тупик,
Разрушишь все стены, проснёшься на миг.
От сладостной дымки раскроешь глаза,
Над дикой душой издеваться нельзя.
Сомкнёшь зубы крепко, рванёшься вперёд,
Сорвётся на землю крови дикой пот.
Дойдёшь до конца, обрывая шипы,
Не зная пощады, забудешь мечты…
– Нет‑нет‑нет! – меня перебивает Теона, шаги которой я слышу на лестнице. – Никаких ужастиков!
– Но ей же нравится! – едва не рычу я. – Можешь посмотреть – она почти улыбнулась!
– Она у нас оттого и улыбчивая, что мы не пугаем её неоднозначными песнями! Это произведение совсем не тянет на колыбельную для младенца!
– Ну простите, я не знаю ни одной колыбельной! – эмоция качнулась в сторону подросткового раздражения.
Теона и Джекки уже находились у выхода из дома:
– Придумай что‑нибудь! И не забудь покормить её из бутылочки, которую я оставила на барной стойке!
– Что?! Кормить?! Мы так не договаривались!!!
Входная дверь красноречиво хлопнула, и я сразу же обратилась взглядом на младенца, внимательно следящего за мной.
– Класс! Ты родилась в чокнутой семейке, будь довольна!
– Хе…
– Хе? Это всё, что ты можешь сказать? – заговорщицки поправив рюшечки на платьице девчонки, я даже покосилась взглядом в сторону, будто опасаясь того, что её мамаша ещё не ушла. – Ну ладно, твоей строгой мамы тут больше нет… Я не дорассказала… Ты ведь хочешь узнать концовку истории? – в ответ Теа неожиданно улыбнулась и гукнула. – Хо‑о‑очешь… Боевая девочка. Ну держи:
…Не вымолвит слово немое дитя,
Не выпустит стрел голая тетива.
В остывшую душу ворвётся огонь,
Зажжёт в сердце пламя, обуглит ладонь.
Не выдернуть с корнем дурную траву,
Взрастить добрый плод не дано одному.
Расправит он крылья, потянется вверх,
Подавит в тебе ночи чёрной грех.
Ты станешь свободным, ты станешь живым,
Вдохнёшь полной грудью спокойствия дым.
Но прежде закончишь, что начал не ты ‑
Обрекшие душу раздавишь плоды.
Ты спал слишком долго и спал бы теперь,
Но в тихую душу ворвался злой зверь.
Проснись же, клыкастую тварь прогони,
Клинком и огнём людям веру верни.
…Не буду страшиться, забуду печаль…
Вы тронули зверя, мне очень вас жаль…
Закончив, я сразу же пощекотала малышку, и она в ответ громко зароготала. Хорошо, значит, поладили и никто реветь не будет к концу вечера: ни она, ни я.
– Ладно, а теперь давай покормим тебя, и ты уснёшь, договорились?
Уверенно поднявшись с дивана, я отправилась к барной стойке – ну что могло произойти меньше чем за минуту? Ребёнок лежит, я беру грёбаную бутылку, возвращаюсь, вставляю ей в рот соску – не перепутав правильную сторону с неправильной! – и вуа‑ля, она дрыхнет! Но нет, детям жизненно необходимо устроить взрослым людям сложности, ибо зачем вообще тогда они приходят в этот мир?
Я уже взяла бутылку, когда услышала за своей спиной глухой хлопок. Развернувшись на металлической скорости, я увидела Тею упавшей на пол, и в следующую секунду она заревела так громко, как на моей памяти не ревела никогда. Я оказалась рядом с ней спустя секунду, схватила на руки и начала прыгать с ней, не осознавая того, что столь мощные прыжки могут пугать младенца ещё сильнее.
– Ну что ты ревёшь?! Подумаешь, грохнулась! Пусть ты и принцесса Рудника, быть неженкой тебе непозволительно… Соберись!
– Соберись? Серьёзно? Это всё, что ты можешь сказать ревущему младенцу? – резко обернувшись, я увидела Тристана. Он улыбался, и это неожиданно раздражало.
Прежде чем я успела рыкнуть, он приблизился ко мне на металлической скорости, забрал из моих рук Тею вместе с бутылочкой, и уже спустя три секунды девочка успокоилась, а спустя ещё одну секунду довольно присосалась к бутылочке…
– Раз ты такой мастер, сам с ней и нянчся, – раздраженно взмахнула руками, я отстранилась.
