Тренер Култи

Изо всех сил стараясь не вешать голову и не волочить ноги, я подошла к возникшей из ниоткуда Шине. Я ведь специально проверяла, и ее нигде не было. Блин. Я понимала, что она старается ради меня: помогает выбраться из положения, в которое я попала не по своей воле. Вспомнив о непрочитанных письмах в почтовом ящике, я решила держать рот на замке и просто делать, что говорят.

Мои чувства никого не волновали. Сглотнув, я натянула взрослые носочки и, как нормальный вменяемый человек, пошла в указанном направлении.

– Сэл, втиснись вот сюда, перед мистером Култи, рядом с мисс Филлис.

Рядом с мисс Филлис, той самой тренершей, которая каждый год поднималась из могилы, чтобы держать команду в идеальной форме. Так уж получилось, что мы были одного роста, – вполне логично, что Шина решила поставить нас рядом. Если, конечно, не обращать внимания на ходячую Берлинскую стену, возвышающуюся над соседним игроком на добрых пятнадцать сантиметров.

Расправив плечи, я сделала вид, будто не замечаю его полного игнора, хотя нас разделяло всего сантиметров тридцать.

Ничего страшного, я молодец, мне совсем не обидно.

Ну, почти.

К сожалению, не все знали, что к нему лучше не лезть. Не прошло и пары минут, как за спиной раздался голос одной из девушек:

– Не подскажете, который час?

Любой, кто хоть краем уха слышал о Култи, знал, что он рекламирует часы. И носит их не снимая.

По просьбе фотографов телефоны мы оставили в сумках, так что я не удивилась, что ни у кого нет часов. Когда‑то давно я с ними играла, но побоялась, что разобью.

– Никто не знает, который час? – снова спросила та девушка.

Тишина.

Человек, которому платили за ношение часов, не повел даже бровью.

Господи.

Не выдержав, я обернулась:

– Я без часов, Вивьен, извини. – Потому что я терпеть не могла, когда вопрос повисал без ответа. Сразу становилось неловко от чужой грубости.

Особенно когда человек, который мог бы спокойно ответить, вместо этого решил промолчать. И судя по выражению лица Вивьен, она это понимала.

Супер. Класс.

Больше я не оборачивалась. Просто смотрела в камеру и улыбалась, когда это требовалось.

 

* * *

 

Два дня спустя на тренировку заявились видеооператоры, и все повторилось. Шина тут же настойчиво мне замахала, кивая в сторону тренерского состава.

– Иди к ним, – прошептала она. – Нам нужна всего пара кадров.

Пара кадров с человеком, который за месяц сказал мне три предложения.

М‑да.

Подняв с земли свою гордость, я отряхнула ее, накинула на плечи и поплелась к тренерам. А когда подошла, подчеркнуто завязала разговор с Гарднером, хотя Култи стоял совсем рядом, скрестив на груди восхитительно мускулистые руки и глядя куда‑то в сторону. Из‑за короткой стрижки и отсутствующего выражения лица он с каждым разом все больше и больше напоминал мне солдата. Мысленно я продемонстрировала ему средние пальцы обеих рук одновременно. Да, я очень зрелая женщина, знаю.

Нет.

Но я делала то, что от меня требовалось. Всегда. Поэтому, натянув улыбку, я немного поговорила с приятными мне людьми, пока вокруг бродили операторы. Для съемок этого должно хватить.

На немца, игнорирующего саму жизнь, я решила не обращать внимания. Гарднер завел разговор с кем‑то еще, а я тем временем прислушалась к стоящим неподалеку девушкам.

– Поскорее бы это закончилось. Кто‑нибудь знает, что мы делаем завтра? – спросила Женевьева.

– Вроде нужно подъехать в офис за оставшейся формой, да? – отозвалась ее собеседница.

Да, но я не хотела быть всезнайкой, которая вечно лезет в чужие разговоры.

– Ага, – согласилась третья девушка. – Никто не хочет завтра пройтись по барам?

Пройтись по барам перед игрой? Я поморщилась, но продолжила молча смотреть прямо перед собой, хотя прислушиваться не перестала. Две девушки согласились, третья – нет.

И вообще, меня не приглашали и мнения не спрашивали. Я сама виновата: вечно отказывалась, и в какой‑то момент меня перестали звать. Но я была занята. Иногда складывалось впечатление, что даже в туалет приходится ходить по расписанию. Так что пусть они гуляют по барам, а мы с Марком наконец‑то займемся новым проектом, который нам заказали, – «Юго‑западным оазисом», как мы ласково его прозвали. Пятнадцать лет назад мне бы даже в голову не пришло, что я буду радоваться специальной поставке кактусов и камней.

Можно ли назвать такую жизнь гламурной? Нет. Но мне она нравилась, а чужое мнение меня волновало мало.

– Поскорее бы, – сказала другая девушка. – Неделька выдалась – ж‑е‑с‑т‑ь. Парочка «маргарит» точно не помешает.

«Парочка»? Я поморщилась.

– Да уж, и не говори…

– Лучше бы вы занялись своей дисциплиной, а не выпивали накануне игры.

Честное слово, у меня чуть сердце не остановилось при звуке этого голоса. Даже оборачиваться не пришлось, чтобы понять, кто это был, – только идиот бы не догадался.

Вот надо же: столько молчал, а тут вдруг решил вмешаться…

– Но это же просто предсезонка…

Уж не знаю, насколько нужно быть глупой, чтобы оправдываться «просто предсезонкой». Я понимаю, конечно, что она не пойдет в зачет, но все же. Кому нравится проигрывать? Уж точно не мне. Я даже в аэрохоккей проигрывать не любила.

Неважно.

Уж кто бы говорил, лицемер.

– Не бывает «просто» игр, – прозвучал резкий ответ профессора кислых берлинских щей.

– Так, давайте‑ка… – быстро вклинился Гарднер, уводя разговор в новое русло.

Я, конечно, не собиралась оборачиваться к Култи, хотя мне не понравился ни высокомерный тон, ни двуличное ханжество. Может, я бы восприняла это по‑другому, не тащи я пару дней назад его пьяную жопу в отель.

Но все, уже поздно.