Тренер Култи

Мне вдруг стало немного совестно, что я скрывала от Гарднера правду. Совсем капельку – пока я не вспомнила, как вместо благодарности за помощь немец начал мне угрожать, и меня захлестнуло гневом и раздражением.

– Ладно. – Я глубоко вздохнула. – Я думаю, что никто не знает, как себя с ним вести, Джи. Наверное. Я могу говорить только за себя. Все молчат, потому что боятся ляпнуть что‑нибудь не то и нарваться на неприятности. Он в целом не самый дружелюбный человек, что тоже не помогает.

Гарднер слегка улыбнулся.

– Я серьезно. Думаю, мы все сталкивались с кошмарными тренерами, которые орут на тебя и называют бесполезным говном, которому давно пора бросить футбол. Но почему‑то оказалось, что равнодушие даже хуже ругани. Он ничего не говорит, ничего не делает. Просто… существует. – Разве что влезает иногда, как на фотосессии. И еще угрожает в благодарность за помощь, но об этом я предпочла умолчать. Не из‑за его слов, а потому что не хотела жаловаться, такой уж я человек.

Но это факт: Култи ничего не делал. Ничего никому не сказал. Он не делился ни знаниями, ни замечаниями, кроме того единственного раза, и даже разговорами нас не одаривал.

– Боже. – Гарднер кивнул и провел рукой по голове. – Понятно.

Что, я наговорила лишнего? Видимо, да.

Надув щеки, как рыба, я залепетала:

– Нет, слушай, он отличный игрок. Я этого не отрицаю. Но разве он не должен нас тренировать? Ругать? Хвалить нас, когда мы хорошо справляемся, или хотя бы делать замечания? Ну хоть что‑то? Я думала, он просто не привык к женскому коллективу, но времени прошло предостаточно, уж пора бы. Тебе так не кажется?

– Я понимаю, о чем ты. Разумное замечание. – Он потер макушку и глянул в потолок. – Не знаю, почему раньше об этом не подумал. Хм. – Кивнув собственным мыслям, он поглядел на меня. – Ну, теперь я как минимум знаю, с чего начать.

Поерзав, я выпрямилась и кивнула.

– Вроде все.

Задумчиво щурясь, Гарднер обдумал мои слова и коротко кивнул.

– Спасибо, что рассказала. Буду разбираться, – пообещал он, и я рассудила, что это отличный момент, чтобы побыстрее отсюда убраться.

– Хорошо. Тогда я пошла. До завтра, – сказала я, подхватывая сумку и поднимаясь.

Гарднер бросил на меня удивленный взгляд.

– Дай знать, если тебе что‑нибудь понадобится. А то ты в последнее время выглядишь так, будто хочешь откусить кому‑нибудь голову. Не думай, что я не заметил.

Понятно. Нужно научиться лучше держать себя в руках. Приняла к сведению.

Я улыбнулась и кивнула ему:

– Все хорошо, Джи. Но спасибо.

Его лицо чуть смягчилось, а во взгляде мелькнули незнакомые мне эмоции.

– Я тобой горжусь, Сэл. За то, что не побоялась дать ему отпор. Особенно учитывая, как вы к нему относитесь… Просто знай, что ты молодец.

Слышать такие слова от Гарднера одновременно приятно и совестно. Слегка улыбнувшись, я пожала плечами.

– Надо было сразу сказать тебе про девочек, Джи.

– Ничего. Лучше поздно, чем никогда.

Ой ли?

Еще раз попрощавшись, я вышла из кабинета и, забросив сумку на плечо, медленно направилась к выходу. Правильно ли я поступила? Не знаю, но что оставалось делать? Я бы могла еще пять месяцев ходить на цыпочках вокруг немецкого засранца, но то я; другое дело, что от него страдали все остальные.

Я столько раз возвращалась от Гарднера, что помнила дорогу как свои пять пальцев. Два коридора, потом лифт – все знакомо и просто. Перекатываясь с пятки на носок, я ждала, пока откроются двери лифта, и вдруг услышала тихий скрип линолеума под чужими кроссовками. В самом звуке не было ничего особенного: в кроссовках здесь ходили практически все, кроме игроков в день матча и женщин на каблуках. Но когда я заметила кроссовки RK из ограниченной серии, черные с ярко‑зеленой прострочкой, то напряглась.

Подняла взгляд.

Разумеется, тот же чертила, про которого мы только что разговаривали.

Подсознательно я потянулась проверять, не растрепались ли у меня волосы, но вовремя остановилась. «Он срет, не забываем». И вообще, какая разница, что у меня с волосами? Да никакой.

Он остановился в метре от меня, и наши взгляды пересеклись. Я кашлянула. Вблизи его глаза оказались неожиданно ясными: медово‑карими с легкой примесью болотной зелени. А взгляд – цепким, острым, внимательным и невероятно, невероятно тяжелым.

Боже, охренеть, каким же он был высоким. Какие мышцы скрывались под небесно‑голубой рубашкой‑поло. Я снова посмотрела ему в глаза и поняла, что он все еще на меня смотрит. Смотрит, как я разглядываю его.

Черт.

«Он какает, Сэл. Какает!»

«И писает. Хватит. Заканчивай!»

«Ты на собственном хребте притащила его из бара в отель, а он даже спасибо не сказал. Даже не улыбнулся. Только накинулся на тебя с угрозами».

Мне резко полегчало.

Сглотнув, я одарила его самой приторно‑сладкой улыбкой, на которую только была способна с наполовину онемевшим лицом.

– Привет, – сказала я, а потом быстро добавила: – Тренер.

Тяжелый взгляд скользнул к номеру на моей футболке, а потом вернулся к лицу. Култи моргнул – медленно и лениво.

Вздернув подбородок, я моргнула в ответ, натянув самодовольную неискреннюю улыбку.

Двери лифта звякнули и открылись; с видом человека, которому общение с жалким ничтожеством вроде меня стоило как минимум десяти лет жизни, Култи произнес:

– Здравствуй.

Мгновение мы смотрели друг другу прямо в глаза, а потом я вскинула бровь и вошла в лифт. Култи двинулся следом и занял место в самом дальнем углу.

Сказал ли он еще что‑нибудь? Нет.

А я? Тоже нет.

Уставившись прямо перед собой, я ждала окончания самых неловких тридцати секунд в моей жизни.

 

* * *