Тренер Култи

За свою жизнь я поняла, что главная проблема общения с парнями – то, что они не умеют держать язык за зубами. Никакая сплетница не сравнится с мужчиной в компании пары друзей, вот серьезно.

Но я сама виновата. Честно. Сразу должна была догадаться.

Отец, брат и его друзья обучили меня реалиям мужской дружбы, но я забыла эти сакральные знания.

Я сама виновата, что доверилась Гарднеру.

Тренировка даже не успела закончиться; мы с командной защитницей только доиграли матч один на один, и я шла к краю поля, чтобы не мешать остальным. За своими мыслями о том, что можно было сделать по‑другому, чтобы быстрее забить мяч в ворота, я совсем не обращала внимание на окружение, и тут кто‑то вырос прямо у меня перед носом.

Просто шагнул в сторону, преграждая дорогу своим массивным телом.

Точно не Гарднер. Когда я играла, я видела его на другом конце поля, а в штабе было всего трое мужчин. Только двое из них – слишком хорошими людьми, чтобы так грубо вставать у меня на пути.

Немец. Король всея идиоток. Ну разумеется.

Как только наши взгляды пересеклись, я все поняла.

Гарднер – заботливый, прямолинейный ублюдок – сболтнул немцу, что это я про него рассказала.

Сердце забилось в ушах.

Ему даже не пришлось говорить, что он все знает: по взгляду стало понятно. Он даже бровью не повел, когда я отчитывала его за отца, но было видно: в этот раз мои слова задели его за живое. Подобные люди не любили, когда их критикуют. Куда их, таких идеальных…

А ведь я не грубила, не называла его никчемным европейским говном в отставке, не заявляла, что он ужасный игрок и не заслуживает этой работы. Ничего подобного. Но я представила себя на его месте и подумала: каково было бы мне, будь у меня самолюбие размером с планету?

Наверное, я бы жутко разозлилась, что какая‑то девчонка указывает мне на ошибки.

Но я не собиралась отказываться от своих слов. Я не называла его ни Фюрером, ни козлом и в целом вела себя прилично. Что мне теперь, извиняться перед тем, кто этого не заслуживал? Еще чего.

Я сделала то, что считала нужным. Не попыталась обойти его, а просто остановилась на месте, успокаивая истошно колотящееся сердце. «Спокойно, спокойно, спокойно. Он писает. Какает. Какает, он какает».

Брюки, а не ползунки? Красивые, прямые, как у взрослых? На месте.

Голос? В порядке.

Собравшись с духом, я насилу расправила плечи и посмотрела ему прямо в глаза:

– Слушаю.

– Собираемся на забеги, девочки! – крикнул кто‑то.

На этом моя решимость иссякла, потому что в следующую секунду я уже развернулась и бежала к стартовой линии. Забеги проходили в несколько этапов, каждый раз увеличиваясь в дистанции. Я их любила и вместе с тем ненавидела – бегала быстро, но и восторга они у меня не вызывали.

Я заняла позицию между двумя девушками помоложе, которые всегда старались меня перегнать. Перед стартом мы стукнулись кулаками с той, что стояла по правую руку.

– Сегодня мой день, Сэл, – улыбнулась она.

Я покрутила лодыжкой и медленно перенесла вес на полную стопу.

– Не знаю, я сегодня в отличной форме, но можешь попробовать.

Мы еще раз стукнулись кулаками, и раздался свисток.

Десять метров туда и обратно. Двадцать, туда и обратно. Сорок, туда и обратно. До середины поля, потом назад. Потом все поле и тоже назад.

Под конец легкие начали гореть, но я собрала волю в кулак и вырвалась вперед на последнем отрезке. В итоге добралась до финиша с неплохим отрывом, достойным поощрения, и подумала, что не зря стараюсь каждый день подстегивать себя во время утренних тренировок.

Вытирая ладони о бедра и переводя дыхание, я улыбнулась финишировавшей девушке, которая бросала мне вызов. Та посмотрела на меня с легким раздражением, но и с улыбкой тоже.

– Не понимаю, как тебе это удается, – задыхаясь, сказала Сэнди.

– Я бегаю. Много, – в ответ пропыхтела я. Она посмотрела на меня взглядом, в котором явно читалось «спасибо, Шерлок», и я фыркнула. – Каждый день в половину седьмого выхожу на велосипедные дорожки в Мемориале. Можешь составить мне компанию, если проснешься. Я, конечно, с утра пораньше не самая добрая, но лучше так, чем одной, согласись?

– Серьезно? – недоверчиво спросила она.

– Ну да.

Она вытерла лоб и как‑то странно на меня посмотрела.

– Ну ладно. Хорошо. Давай.

На всякий случай я объяснила, где паркую машину, если вдруг она собиралась сдержать слово, а не пыталась от меня отвязаться. К тому моменту все уже прибежали – даже самые медленные игроки добрались до финиша. На самом деле совсем медленных среди нас не было, скорее просто не самые быстрые.

На этом тренировка подошла к концу, и я пошла собирать вещи, попутно высматривая Гарднера, чтобы вынести ему мозг. Натянув чистые носки и переобувшись, я направилась к главному тренеру, занятому подсчетом мячей.

– Готова к игре? – первым делом поинтересовался тот.

– Готова, – кивнула я, выискивая в хитром лице хоть толику раскаяния.

– Все в порядке? – спросил он, выпрямляясь, когда я не двинулась с места.

Оглядевшись по сторонам, чтобы нас никто не подслушал, я вновь посмотрела на ходячего сплетника и нахмурилась.

– Ты что, рассказал про меня Култи?

Старому засранцу хотя бы хватило совести, чтобы смутиться.

– Мы с ним сегодня поговорили. Я решил, что пора, – уклончиво ответил он.

– Ты упоминал, что это я на него пожаловалась?

Он внимательно посмотрел на меня.

– Наверное, он сам догадался. Один раз ты его уже отчитала.

Я не стала это отрицать. К тому же Култи видел меня у офиса Гарднера. Мог сам сложить два и два. Вдобавок я действительно наорала на него из‑за папы. Опять же: сама виновата.

Что сделано, то сделано. Поздно из‑за этого волноваться.

– А что, какие‑то проблемы? Я всегда готов выслушать, – сказал он тоном, в искренности которого тяжело усомниться.

Вот и что делать? Не говорить же, что Култи на меня пялился? Или что я как‑то раз вытащила его из бара? Вот уж увольте.

Поэтому я ободряюще ему улыбнулась, хотя сама ничего подобного не испытывала.

– Все нормально, мне просто… интересно, сказал ты ему или нет. Забей.