Тренер Култи

– В ближайшее время – нет, не планирую. Хочу сосредоточиться на работе в предстоящем сезоне. – Тяжело сглотнув, я пихнула ему руку в знак прощания, а секунду спустя уже решительно направлялась к полю, минуя других девушек, тоже беседующих с журналистами. В спину мне донеслась пара окликов, но я вежливо отказалась отвечать на вопросы. Перед сдачей нормативов надо размяться.

Сегодняшний комплекс упражнений состоял из часового бега, бесконечных подтягиваний, отжиманий, приседаний и прочих адских пыток, которые недавно разработала старая карга, официально занимающая должность нашего фитнес‑тренера. Некоторые боялись их как огня, но я не имела ничего против. В восторге тоже не была, но я целый год много и упорно тренировалась, чтобы не запыхаться за один только первый тайм, да и мне нравилось быть самой быстрой в команде. Уж извините.

Я не просто так выкладывалась больше других. Да, я быстро бегала, но с годами не молодела, и больная лодыжка тоже не становилась лучше. А тут еще и колено, которое тревожило меня последние десять лет. Приходилось компенсировать травмы тяжелыми тренировками, заботой о здоровье и пониманием, что в любой момент меня могут заменить.

Я только сбросила сумку на краю поля, как наконец‑то случилось то, чего я боялась и ожидала.

Внимание привлек возглас незнакомой девушки, ее громкое:

– Господи. Боже. Мой.

Я обернулась – и увидела его. Здесь. Совсем рядом.

Все. Мне конец.

Пятикратный игрок года стоял неподалеку и с высоты своих ста восьмидесяти семи сантиметров разговаривал с нашим фитнес‑тренером, злобной старушенцией, не знающей жалости.

«Блин!»

Я поспешно потянулась пригладить волосы, будто они успели бы растрепаться за пять минут вне машины, но резко остановилась. Это что вообще такое? Я тут же опустила руку. Меня никогда не волновало, как я выгляжу во время матча. Да меня в целом по жизни‑то это не волновало. Пока волосы не лезут в глаза, а подмышки с ногами побриты, меня все устраивало. Да, пару раз в неделю я выщипывала брови и обожала делать маски для лица из подручных средств, но это буквально мой максимум. Меня спрашивали, по какому поводу нарядилась, когда я надевала джинсы, настолько все было плохо.

Я на последнее свидание пришла в ободке, намазав губы гигиеничкой, а тут волосы поправляла. Капец.

Во имя собственного достоинства хотелось бы отметить, что я никогда не была отбитой фанаткой. Ну, иногда краснела при встрече с футбольными кумирами и на концерте Джастина Тимберлейка очень смутилась, когда он коснулся моей руки… да и все, в общем‑то. А сейчас увидела на поле короля мяча в сине‑белой футболке и простых спортивных штанах и просто… не знаю.

Обалдела, наверное.

Райнер Култи кивнул что‑то в ответ на слова старой садистки, и я почувствовала себя… странно.

К моему вящему ужасу, ровно в этот момент о себе решила напомнить та восторженная тринадцатилетняя девочка, которая собиралась выйти за него замуж и нарожать толпу маленьких футболистов. Жизнью клянусь, меня прошиб пот и одновременно с этим чуть не остановилось сердце. Лучше всего мое состояние описывало одно слово: шок. Я была в шоке.

Потому что… Райнер Култи.

Король.

Лучший игрок Европы за последние…

Так, хватит. С этим надо заканчивать, вообще заканчивать, срочно. Умом‑то я понимала, как глупо по нему сохнуть. Я ведь уже не девчонка, которая по нему фанатела. Я десять лет как послала на хер придурка, который сначала женился, а потом чуть не разрушил только‑только начавшуюся карьеру брата. Култи был простым человеком. Я закрыла глаза и подумала о первом, что могло прогнать вечно крутящееся в голове «этожеКултигосподибожемойохренеть».

Он может какать.

Сидя на унитазе.

Как все люди.

Так, отлично: это действительно помогло. Я представила его сидящим на фаянсовом троне, вспомнила, что он обычный человек с обычными человеческими потребностями, и постаралась взять себя в руки. Разумеется, я и так это знала, причем давно. Он был простым человеком с простыми родителями, и ему тоже нужно срать, ссать и спать, как и всем нам.

Он срет, срет, срет, срет, срет.

Да.

Все отлично. Все замечательно.

Было – пока Дженни вдруг не ткнула меня локтем под ребра. Округлив глаза, она едва заметно склонила голову в сторону Култи. Типичный дружеский жест: «Смотри, вон парень, от которого ты без ума. Видишь?»

Вот зараза. Тоже округлив глаза, я одними губами прошептала:

– Заткнись.

Разумеется, как и любая хорошая подруга, Дженни не стала прислушиваться. Так и продолжила тыкать меня локтем, безумно пуча глаза и припадочно дергая головой в безуспешной попытке не привлекать к себе внимание. Я ограничивалась короткими взглядами в его сторону – только увидела, что он стоит в пятнадцати метрах, и потом еще разок быстренько на него взглянула.

Он срет. Надо почаще себе напоминать, что он срет. Отлично.

Повисшая над полем тишина явственно отражала коллективную мысль, которую никто не отважился бы высказать вслух.

Но глупая Дженни подтолкнула меня ногой, пока мы наносили солнцезащитный крем, поймала мой взгляд и ухмыльнулась. Я проигнорировала ее – знала, что она смешит меня нарочно. Интуиция подсказывала, что она еще долго будет мне это припоминать. Очень долго. Мне было семнадцать, когда я перестала сходить по нему с ума. Тогда я наконец приняла жестокую правду: во‑первых, я никогда против него не сыграю – тут без вариантов. А во‑вторых… на кой ему сдалась аргентинско‑мексиканская американка с пацанскими замашками, да еще и на тринадцать лет младше? Мне не светили ни свадьба, ни выводок маленьких футболистов.

Вот так и закончились мои воображаемые отношения с мужчиной, который даже не знал о моем существовании: трагедией и кошмаром.

Единственная любовь моей жизни женилась на другой, разбив мое бедное девичье сердце: Райнер Култи не знал, что должен по уши в меня влюбиться.

Но любая безответная любовь рано или поздно проходит; прошла и моя. Жизнь продолжалась. А вскоре после этого с Эриком случилось то, что случилось, и плакаты на стенах превратились в напоминание о предательстве по отношению к брату – человеку, который всегда брал меня с собой, когда шел играть в футбол с друзьями.