Третья жена генерала – дракона

– Вот, – кивнула я. – Она еще совсем наивная, неопытная и вряд ли сама узнала о зелье мадам Рэдворд. Ей кто‑то подсказал. Кто‑то умудренный опытом в прерывании беременности.

– А что это за зелье такое? – спросил генерал.

– Ой, – простонала я. – Это очень страшное зелье, которое, к сожалению, довольно легкой приобрести. Его может сварить каждый аптекарь. Но, к сожалению, многие из них не соблюдают рецептуру. Где‑то чуть‑чуть больше, где‑то чуть‑чуть меньше. Вроде бы и не видно, что что‑то не так… Но последствия могут быть … ужасными. Открывается сильнейшее кровотечение. И женщины умирают от потери крови. Это ужасная смерть. Я предполагаю, что вашей дочери досталось неправильно сваренное зелье.

– Значит, это – вина аптекаря? А как узнать, у кого куплено? – спросил генерал, сощурив глаза.

– Они отличаются флаконами, пробками, бирками, – поморщилась я. – Я просто в этом очень плохо понимаю. Но я знаю ту, которая знает. Поищите мадам Брысь. Она лучше всех знает про зелья. Она способна понюхать пробку и сказать, настоящее оно или нет.

– Значит, она их варит? – настойчиво спросил генерал.

– Нет, она их перекупает, – терпеливо ответила я. – Если нужно добыть какое‑то зелье или выйти на зельевара, узнать подлинность зелья, то лучше к ней. Я беру зелья только у нее. Потому что очень много подделок. А в больнице нет права на ошибку. Только так вы сможете узнать, у кого ваша дочь купила зелье. Или кто покупал зелье для вашей дочери. Я сомневаюсь, что она сама решила пойти в аптеку. Скорее всего, она кого‑то оправила. Чаще всего это доверенный слуга или учитель. Он может даже не знать, за чем его отправили. Чаще всего это просто записка и деньги.

– Я вас услышал, – произнес генерал, задумавшись. – Значит, зелье мадам Рэдворд. Искать у мадам Брысь. Спросить у слуг.

Я вздохнула. Может, хоть это заставит его поехать домой.

– Но я не понимаю, неужели нет никакого способа привести ее в сознание? – спросил он. – Я бы все оплатил! Я бы достал, добыл…

– Я знаю, – выдохнула я. – Мне безумно жаль ее. Я помню, как несла ее на руках…

– Вы несли ее на руках? – удивился генерал, глядя на меня. – Сами?

– Ну, мы с Аэлитой вместе несли ее на носилках, – выдохнула я. – К сожалению, больше никто не помог. Я отправила Литу сбегать за помощью в ближайшую таверну. Но никто не согласился помочь…

– Как называлась таверна? – спросил генерал.

– Эм… Пу‑пу‑пу… – напряглась я, пытаясь вспомнить название. – Честно, не помню. Там мышь в пивной кружке сидит. Вывеска старая такая, потрепанная…

Генерал промолчал.

– Так вы поедете домой? – спросила я.

– Нет, я пожалуй, останусь с дочкой, – ответил генерал.

Я осторожно прикрыла дверь, чувствуя, что если сейчас не вздремну, то все пропало, поэтому отправилась предупредить дежурную.

– Я посплю пока. Если что – будите. Если никаких происшествий, то разбудите в семь утра. Я должна успеть на обход, – устало предупредила я дежурную, направляясь в свои покои.

Это была, пожалуй, одна из немногих нетронутых комнат, которая осталась такой же, как и была в момент моего появления в этом мире. Разве что второе кресло переехало в приемный покой. На втором этаже размещались жилые помещения для меня и моего немногочисленного персонала.

Не раздеваясь, я обрушилась на кровать, и уже лежа, дергая ногами, попыталась разуться.

Ботинки упали на пол, а я заползла повыше, обняла подушку и закрыла глаза.

Сегодня мне немного повезло, и я чуть‑чуть выспалась. Я проснулась, когда меня трясла за плечо медсестра.

– Сколько времени? – хриплым голосом произнесла я, осматриваясь и разглаживая мятое платье. – Который час?

– Семь утра, – произнесла Аэлита. – Вы просили разбудить вас в семь…

Я выдохнула, тряся головой.

– А генерал? Ушел? – спросила я с надеждой, вставая с постели.

– Нет, увы. Он все еще сидит с дочерью, – произнесла Аэлита. – Госпожа доктор! Кажется, все хуже, чем вы говорили. Кристаллы его нашли!

 

Глава 7

 

Мои суставы хрустели, как пачка чипсов, которую кто‑то давит ногами. И я понимала, что в мои двадцать пять, старость уже стучится ко мне клюкой и требует, чтобы я перебралась поближе к камину под теплый плед, научилась вязать и хаять молодое поколение.

Я привела себя в порядок, накинула белый фартук – халат и направилась на обход пациентов. Начать я решила с дальней палаты.

Свет в палате моей белоснежки был приглушенным. Я увидела генерала, который сидел рядом с кроватью. От изумления, я подняла брови. Ну и крепкий орешек этот генерал Моравиа!

– Может, вы поедете домой? – спросила я, осторожно касаясь его плеча.

Я тут же поймала на себе резкий взгляд, полный укора и отчаяния. – Вам не стоит долго находиться рядом с кристаллами. Это опасно.

– Неужели ничего нельзя сделать? – произнес он, пока я смотрела на мою Белоснежку. Мне казалось, что генерал меня не слышал.

Секунды растянулись в вечность, когда я наклонилась ближе, внимая её дыханию. В этом самом моменте я ощутила искру надежды, вновь заполнившую моё сердце. Она каждый раз заполняла его, когда я смотрела на полуоткрытые губы. Я всем сердцем хотела верить, что она очнется. Возможно, именно сейчас, когда всё казалось потерянным, может случиться самое важное. Может быть, она услышит и почувствует, что ей есть к кому возвращаться. И будет бороться за свою жизнь.

Но нет. Кристалл, который я положила ей на грудь не показывал никаких изменений.

– Сейчас все зависит только от нее, – произнесла я, проверяя пульс.

Я вспомнила, как шептала, таща ее с того света: “Давай, милая, ты можешь! Я в тебя верю!".

– От ее сил. Хватит их или нет, – произнесла я, поджимая губы.

– Есть шансы, что она очнется? – с надеждой спросил генерал, а я взглянула в его серые глаза.

О, как же мне хотелось дать ему надежду. Как мне хотелось сказать, что ‑то вроде “конечно же!”. Но я не могла гарантировать то, что зависит не от меня.

– Понимаю. Многие лекари стали бы вас обнадеживать. Говорить, что все будет хорошо. Но я … я не привыкла лгать. Я говорю правду. По поводу вашей дочери, скажу так. Шанс есть всегда, – уверенно произнесла я. – Я очень в это верю. И делаю все возможное.