Твое величество. Истинный облик
А ей бы еще знать, что это такое и с чем ее едят?
– Он нажалуется папеньке…
– Пусть жалуется, – согласилась Мария. – Ты не переживай, маленькая, все будет хорошо.
Эти слова и оказались спусковым крючком для девочки. Анна развернулась и опять уткнулась матери в плечо.
– Мама, я так испугалась! Вы кричали друг на друга, а потом ты упала, а она убежала, а ты все лежала и лежала, и мне было так страшно…
Мария внимательно слушала девочку, стараясь выцепить в потоке сознания ценную информацию. Так, и что мы имеем с баланса?
А ничего хорошего, осмотреться по сторонам Мария уже успела.
Ежели это покои королевы, это жесть, граждане. Жестяная и консервная.
Пылюка везде летает хлопьями, сквозняки гуляют, как по проспекту, на одеяле в нескольких местах видна штопка… она королева бедного королевства?
А вот и ни фига! Если на ее муже не стразы, то на одни пуговички можно евроремонт в Кремле сделать. Надо полагать, и в это время тоже. А ремонту нет. И вон, кусок лепнины выкрошился, и один из шкафов покривился подозрительно… вот на кой в спальне эти шкафы? Выкинуть бы их все к недалекой ядреной вше!
А если у королевы нету ремонту и приличной кровати, и муж на нее смотрит, как Ленин на буржуазию, значит, неладно что‑то в королевстве датском. Вроде как и растоптать ее не могут, но ущемляют, где получится.
И кто это так осмелел, чтобы на королеву – КРИЧАТЬ?!
Чтобы скандалить, что‑то требовать… что это за загадочная ОНА? Ась? Королева‑мать ее? То есть мать короля? Тогда бы Анна сказала – бабушка, да и что это за постановка вопроса: ты упала, она убежала… приличная свекровь в таких случаях не убегает, а удаляется восвояси, капать сыну на мозги.
Вот, посмотри, сыночек, какую неустойчивую бабу ты себе нашел! Я только‑только воспитывать ее начала, а она уже и не устояла. Давай найдем кого поприличнее…
Но Анна говорит, что именно убежала. Значит, это был кто‑то, не имеющий официального права повышать голос, кто‑то, кому могло нагореть.
И кому у нас тут голова на позвоночник давит? Если так прикинуть, возможен только один вариант, знакомый такой…
Фаворитка называется.
От этих паразиток все монархии страдали больше, чем от вшей. Насекомое только кровь попивает и в небольших количествах, а эти заразы из казны столько тянули, что ей‑ей, войны дешевле обходились[1].
Вот, кажется, у муженька такое и завелось?
Мария Ивановна только вздохнула печально. Вспомним о судьбе Екатерины Медичи. Вот кто б догадался, как ее изводила Диана де Пуатье? Даже на коронации супруга Диана была в центре внимания, а королева – законная! – где‑то там, на восьмом месте. Чего удивляться потом, что дама озверела и стала одной из самых стервозных королев? А за Екатериной Медичи, между прочим, Флоренция стояла, и папа у нее был не абы кто – Лоренцо Медичи.
А за Машей кто стоит?
Предшественница знаниями не поделилась, паразитка такая! Хоть что бы о себе знать, династия там, страна, родственники, приданое, права и обязанности…
С другой стороны, у нас имеется ребенок? А дети говорят много и слышат много, тут главное правильно их расспросить.
– Вообще, это хамство редкостное – кричать на королеву…
Говорила Маша словно в пространство, но Анна тут же вскинулась, стиснула кулачки.
– Никогда! Никогда не прощу эту стерву Диану! Что бы отец ни говорил!
Оппа! Подумать не успела… она точно не Пуатье?
Анна шипела, как три гадюки. Маша слушала – и думала, что самому плохому ребенка уже успели научить – ненависти. Душу ей покорежили серьезно. В десять лет ребенок должен радоваться жизни, а не беситься от понимания происходящего. С другой стороны, в средние века жили меньше, взрослели раньше, да и кто бы на месте ребенка не ощерил клыки? За своих родных и близких лично Маша порвала бы на мелкие клочья, закопала, что останется, и невинно похлопала глазками. Кто был? Что было? Ничего не знаю. И возраст тут не помеха!
Анна умела любить и потому умела ненавидеть. Искренне и неистово, это чувствовалось.
Мария слушала девочку, и постепенно вырисовывалась неприглядная картинка.
Ее величество Мария и его величество Иоанн – муж и жена уже лет… сколько‑сколько?! Двадцать лет?! Слов нет… ладно, надо полагать, этому телу к сороковнику. Нормально, пожить еще можно в свое удовольствие. Господь даровал им шестерых детей, из них трех мальчишек, но пятерых забрал. Причем старшего совсем недавно, вот был в Эрланде наследный принц – и не стало его. Помер от лихорадки.
Маша прислушалась к себе еще раз.
Нет, ничего. Никаких чувств, словно все тряпкой потерло, а ведь это тело должно было хоть какую‑то память сохранить? Ну хоть крошки ощущений?
Нет. Ничего нет…
Осталась из шестерых детей одна Анна, и вот тут начались проблемы. Мария, увы, уже лет десять родить не могла, Анна оказалась их последним ребенком с Иоанном, а потом как отрезало. Вот не беременеет королева – и все тут. Кстати, сразу интересно, королева не беременеет именно от короля, просто не способна к размножению стала, или там король – того, в некондиции? Пока был старший сын, короля это не волновало, наследник есть, ну и все хорошо, ему хватит. А вот когда наследник помер, тут и началось.
Престолонаследие‑то не обеспечено!
Анна, конечно, сговорена с сыном короля Фардании, но… это не дело. Это ж придется Эрланду, считай, под Фарданию ложиться, а королю Иоанну такого не хочется. Ему свою династию бы продолжить…
И вот тут начались пляски с бубнами.
Ему бы детей, а жена не родит уже. Не может.
А королю‑то тридцать пять лет, он в самом соку, считай, сдави – и брызнет… Мария чуть с кровати не упала. Вот этому кабану ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ?! И двадцать лет они женаты?! А ей сколько?
Да она бы королю полтинник дала, не постеснялась! А она тут как выглядит?!
Ой, мама…
Вообще, такой вопрос решить было можно. А именно, развестись и жениться второй раз. Если уж очень хочется, то и правда можно. Но – есть нюанс. Если оба супруга не против.
Дело это долгое, муторное, надо обращаться к Святому Престолу, собирать Конклав, чай, король, не хвост собачий… толком Маша не поняла, чего там надо и как, не с ребенком о таком разговаривать, но главное уяснила.
[1] Ни разу не преувеличение. Еще и уменьшаю.
