Твое величество. Истинный облик

Слезы медленно продолжали капать в декольте…

 

* * *

 

Долго расспрашивать Анну не получилось, потому что в покои ее величества заявилась… куча роз. Другим словом Маша вот ЭТО обозвать просто не смогла.

Вот бывают люди, которые нравятся с первого взгляда. Бывают те, которых с первого взгляда начинаешь ненавидеть. Вроде и не сделал тебе ничего человек, но даже щипцами до него дотрагиваться не хочется.

А бывают… в покои вошел третий вариант. Дура полная и беспросветная. Нравиться или не нравиться она может, но это дело десятое. Главное, каши с ней не сваришь.

– Ваше величество! Ваше высочество!

Если кто‑то смотрел тот самый фильм «Унесенные ветром» с Кларком Гейблом и видел там мисс Питтипэт – вот это она. Лора Хоуп Крюс, Мария интересовалась в свое время. Те же кружавчики, оборочки, кудряшки, ленточки, и все это пронзительно‑розового цвета.

И глаза хлопают. Большие, глупые… у Марии был только один вопрос: дура или стерва? И к оригиналу у нее этот вопрос был, и к копии. И не надо удивляться.

Вот в фильме мисс Питтипэт удирает из Атланты, бросает там Скарлетт, беременную Мелани, считай, обрекает их на смерть. То, что Скарлетт и выжила, и всех вытащила, вот ни разу не заслуга родственницы‑уродственницы. Наоборот даже.

Дура или стерва? Нет ответа… Мария поставила бы на первое, плюс редкий эгоизм. А тут что?

– Эрра Розабелла, маме стало плохо, – тихо произнесла Анна.

Ох, лучше б она помолчала, потому что в следующие полчаса Мария убедилась в своем диагнозе.

Эрра суетилась вокруг, ахала, охала, заламывала руки, стонала и причитала так, что в ушах у Марии реально зазвенело. Ей‑ей, заткнула бы дуру поленом!

Но – нельзя, она полезные сведения выдает. По крупицам, но выдает ведь!

Оказывается, она почти одна осталась дамой ее величества, а остальные разбежались. Розабелле‑то терять нечего, она как приехала с ее высочеством из Картена, так на нее в Эрланде дурака и не нашлось. Что ей тот Иоанн сделает?

Кого смог из местных дам, он удалил, а Розабеллу разве что в тюрьму отправить, но это уж форменный скандал будет.

А что делала милейшая Розабелла?

Так ходила к ростовщику, закладывала перстень с бриллиантом, ваше величество, вот деньги. Немного, конечно, но сколько уж дали… а то слуги отказываются обслуживать ее величество.

Каково? А?!

У Марии появилось желание встать, взять‑таки на кухне сковородку, сделанную из полезного чугуния, – и проверить. Вот идти по дворцу и всех встречных проверять на прочность.

Начать с мужа, продолжить на фаворитке…

Дражайший супруг сделал финт ушами. Понятно, что жестко прессовать супругу ему не дадут. Ее не выгонят из дворца, ее не лишат довольствия, но…

Одеваться – на свои.

Содержать двор – на свои. И вообще, все сама‑сама. Я тебе, дорогуша, помогать не обязан. И даже алиментов не дам, потому как мы не в разводе. Ах, денег нет? А ты найди! Клад, к примеру. А я тут не кошелек и тебя обеспечивать не нанимался. Знакомая позиция? Марии так даже очень. Прямо хоть эссе пиши на тему: в какую позицию поставить за такую диспозицию. Ничего, это она тоже разъяснит, а пока послушаем про двор.

А кто входит в королевский двор? Маша вслух посомневалась, хватит ли денег на всех, и тут же получила раскладку.

Королевский духовник, отец Роман – раз. Как же без утешения в трудный час?

Учителя ее высочества – два и три. Чему учат? Грамоте, счету, языкам, философии, землеописанию и прочему. Конечно, надо бы хоть восемь учителей, но кое‑как, с Божьей помощью, эти двое справляются…

Сама дама Розабелла – четыре.

Еще две дамы, одна из которых приглядывает за гардеробом ее величества, а вторая отвечает за прическу, косметику и украшения. Конечно, это просто кошмарная нехватка людей, но куда деваться?

Ну а слуги… кто и когда обращал на них внимание?

Бегают тут всякие, мешаются под ногами… то есть раньше мешались, а сейчас не дозовешься. Слуги такие вещи тоже отлично чувствуют.

Так вот, содержание свиты упало на плечи ее величества, а со своими деньгами у нее и печаль. Она привыкла, что муж выделяет ей ежемесячно сумму на булавки, ну и расходы оплачивает, а сейчас этого нет. И как тут быть?

Ни до чего лучшего, кроме как заложить драгоценности ее величества за медяшки, умнички не додумались. Мария, правда, ругаться не стала, приняла кошелечек у Розабеллы и отпустила ее.

Временно.

А сама улыбнулась Анне.

– Поможешь мне встать, дочка?

– Матушка, но я…

– Справимся, не переживай.

Мария Ивановна в себе и не сомневалась. Чтобы она не справилась? Да она девяностые годы пережила, она мужа выгнала, когда тот налево пошел, сына и дочку подняла, на ноги поставила, оба сейчас в Москве, работают, живут хорошо, семьи, дети… сама она не из безобидных ромашек.

Это уж так она… расстроилась из‑за увольнения, а случись оно в девяностые, и не чихнула бы. Некогда было расстраиваться, выживать надо было.

В том числе и на огороде вкалывать, и сразу четыре организации вести, и детей везде таскать, и приглядывать, чтобы никуда они не вляпались… тяжелые были годы.

Справилась же!

И сейчас справится.

– Маменька…

Девочка с некоторым усилием помогла Марии спуститься с кровати, и женщина встала на ноги.

Пошатнулась, кое‑как удержалась на ногах.

– Анечка, давай подойдем к зеркалу?

– Да, маменька.

Зеркало находилось в одном из шкафов. Мария не учла, что сейчас зеркало – это предмет роскоши, и его держат закрытым, чтобы случайно какая‑нибудь дура не разбила. Нельзя сказать, что оно было большим, даже до полуметра не дотягивало, да и качество так себе, но разглядеть себя Мария смогла.

Ну… ничего так себе.