Тянет к тебе
Настроена ругаться? Отлично… Ругаться я тоже люблю…
– Ты поговорить хотела? Говори, – предлагаю, пряча ладони в передних карманах джинсов и качнувшись с пятки на носок.
Эндж поджимает губы, а затем раздраженно сдувает прядку, упавшую на лоб.
– Я понимаю, для тебя это все игра, – начинает менторским тоном, – развлечься захотелось…
Примерно так же меня классуха отчитывала в попытке отыскать совесть. Гиблое занятие…Особенно, если так нудеть.
– Ближе к делу можно? В чем конкретно претензия? – предлагаю пропустить патетическую прелюдию.
– Но это моя реальная жизнь, моя семья! – повышает Анжелика тон, упорно продолжая в том же духе.
– Отлично, реальная. Претензия в чем?! – тоже говорю громче, повторяя вопрос.
– В чем?! – ее глаза вспыхивают темным огнем, и Эндж в обличающем жесте тычет в меня тонким пальцем, – Какого хрена ты целоваться полез?!
– Так я же твой “парень”, парочки обычно целуются, нет? – играю бровями, прекрасно видя, как это ее бесит только еще больше.
Бесит потому, что по факту крыть ей нечем!
– Не в метре от моего отца! – в порыве делает несколько шагов ко мне.
– Зато он сразу поверил! Ты разве не этого хотела?! – тоже делаю шаг.
Интуитивно. Тянет…
Между нами еще пара метров, а я уже улавливаю ее терпкое тепло, разогретое эмоциями и токами, потрескивающими в комнате. Делаю еще шаг, будто меня дергают за поводок. К ней.
– Я…я… Яр, не переворачивай! Ты же понимаешь, о чем я, – требует Анжелика тише и облизывает пересохшие губы.
Ее глаза широко распахиваются, увеличенные зрачки застывают на мне, обнаружив, что я уже слишком близко.
Во взгляде мелькает беспомощность. Какая‑то очень притягательная, интимная. Провоцирующая нападать.
И я делаю еще шаг. И еще.
Она вынужденно отступает. Пятится неловко.
– Ты все время ставишь меня в дурацкое положение, из‑за тебя я вечно сгораю от стыда, – частит почти шепотом, – Черт с ним в универе, плевать. Но не перед семьей… – достигает двери и прижимается спиной к ней, наблюдая, как я приближаюсь, – Пожалуйста. Мне это действительно важно, понимаешь? – вдруг с такой искренней мольбой, что с меня морок спадает.
Торможу в метре от Энджи. Кручу в голове ее последние слова, ероша на затылке волосы.
– В смысле "сгораю от стыда"? Да я никогда тебя не подставлял! – выдаю, обдумав.
– Ты серьезно? – возмущенно охает Анжелика, – Да я перечислять устану!
– Ну давай, хоть один пример!
– Эм… – она на мгновение подвисает и при этом краснеет на глазах, воинственно сверкая своим кофейным манким взглядом, – А вот! Когда мы дне факультета танцевали, и ты в микрофон заорал, что давно не видел такого зажигательного бревна!
– Так я про Фоменко! Ты тут причем вообще?!
– Это меня как его партнершу сейчас должно утешить?! – выгибает Эндж бровь.
– А не хер с бревнами танцевать!
– Ой, извини, что тебя не спросила! – язвит эта кудрявая коза.
– Да! Теперь спрашивай! – рычу и снова делаю несколько шагов в ее сторону.
Теперь уже до упора. Пока моя грудь не оказывается в сантиметре от ее, а рука не упирается в дверное полотно над ее кудрявой макушкой.
Не сдержавшись, шумно тяну носом воздух.
Блять… У меня похоже встал…
Чуть отодвигаю от нее таз, чтобы так жестко не палиться. Рано…
От всех этих манипуляций теряю нить разговора. Эндж тоже молчит, уставившись мне куда ‑то на кадык расфокусированным взглядом.
Слышу, как она дышит. Прерывисто и часто. И влажный жаркий воздух от ее дыхания оседает у меня на шее. Не шевелимся. Молчим.
– Слушай, извини, – наконец сдавленно бормочу я, – У меня и в мыслях не было тебя задевать. Я бы никогда…Я… – осекаюсь, проглатывая слишком откровенные слова.
Тело мелко колотить начинает от того, как хочется ее сейчас схватить.
Просто схватить и…
– Какое значение имеют мысли, если действия приводят к совершенно другому результату, – глухо отзывается Эндж.
Конец ознакомительного фрагмента
