Тёмный маг. Книга 2. Начало пути

– Как я получил эту информацию, тебе лучше не знать. Вот только никто мне не сказал, что дом до сих пор принадлежит Лазаревым. – Он снова провёл рукой по волосам. – Твоя мать – удивительная женщина, но что ещё взять с женщины, которая в своё время связала свою жизнь с Казимиром и родила от него сына? Она дала мне такой отпор, не имея ничего, кроме силы духа… А потом к ней присоединился Троицкий, и я на себе испытал, что это такое, пытаться противостоять Тёмному. – Он покачал головой. – И это учитывая, что Троицкие никогда даже близко не стояли рядом с Лазаревыми.

– Но ты не оставил попыток захватить наш дом? – я прищурился.

– Нет, конечно. Я бы сам себя уважать перестал, если бы отступил, – и Саша негромко рассмеялся. – Решил действовать более официально и завоевать твою мать. Но когда она познакомила меня с тобой… – Он замолчал и снова уставился в стену. Гвэйн повернул голову и внимательно посмотрел на него. От этого движения Саша словно очнулся. – Дима, когда за меня взялся Троицкий, я понял, что такое тёмный маг, но это было не то, совсем не то. Тебе было всего три года, но меня не покидало ощущение, что этот малыш видит меня насквозь. Что перед ним не стоит даже пытаться притворяться – это бессмысленно и бесполезно, он всё равно не поверит, потому что знает, кто я есть на самом деле. Столкнувшись с последним Лазаревым, я сначала немного испугался, но потом стиснул зубы и всё‑таки стал тем, кем хотел, и кем никогда не хотел меня видеть мой собственный отец. Я стал мужем, отцом, я стал самим собой. Как ни странно, но дела после этого пошли только лучше.

– Ты мало на самом деле занимался моим воспитанием, – наконец произнёс я, переваривая его исповедь.

– Я не знал, как это делать правильно, – он развёл руками. – Всё время боялся напортачить. Я даже с теми оборванцами позволил тебе возиться, наблюдая, во что это выльется. Зря, конечно. Но, никто не мог предугадать, что ты так рано столкнёшься со смертью. Самое главное, что никто ничего так и не понял, даже Троицкий. Я очень жестокий человек. И это правда. Я, не задумываясь, отдам приказ своей службе безопасности о ликвидации неугодной личности, если это будет необходимо. Но там, в том переулке я стоял и смотрел на этого мёртвого бандита, как идиот, и впервые не знал, что мне делать.

– Ты правда убил бы отца Романа? – Гвэйн поднял голову, и теперь мы оба смотрели на него с любопытством.

– Да, и Георгий это прекрасно знает. Страх – это очень хороший рычаг давления. Но, однажды я понял, что не единственный. Это было как озарение, – проговорил он задумчиво. – Как звали того мальчишку? Бык, кажется. Моим людям не было дано задание охранять его, они просто наблюдали и передавали мне полноценные отчёты. Мне жаль, что его убили. У тебя вполне могло получиться сделать из него человека, не запугивая, не требуя, очень ненавязчиво. Это ведь не его идея была, постигать грамоту, это ты его убедил, что в его годы должно быть стыдно не уметь читать. Очередной шок для меня, между прочим. Тёмный из Семьи Лазаревых научил меня вот такому. Не я его, а он меня. Не смотри на меня так, Дима, разумеется, к тебе была приставлена очень хорошая охрана. Я не мог позволить, чтобы с тобой что‑нибудь случилось.

Надо же, я не замечал, что за мной следят. И Бык… Разве это не он просил научить его хоть чему‑то? Я нахмурился. Нет, не помню.

– Я тогда впервые почувствовал силу смерти и очень испугался, – тихо проговорил я. – Мне никто ничего не объяснил. И я… Похоже, что именно тогда я неосознанно запечатал свой источник.

– Мало кто знает, как правильно воспитывать тёмного мага. Но у нас был Троицкий, который давал хоть какие‑то советы. Но вот в чем проблема: как воспитывать Лазарева, не знает никто. Там были определённые нюансы, которые они унесли с собой к своей госпоже. – Гвэйн, слушавший его очень внимательно, наклонил голову, словно кивнул, соглашаясь. Да кем ты был, пока тебя в волка не превратили? – Доподлинно известно только то, что мальчиков из Тёмной Семьи никогда не наказывали физически слишком сильно, считалось, что они от этого могут стать слабыми. Троицкий посоветовал не выдёргивать тебя из родного поместья.

– Чтобы не нанести мне моральную травму? – теперь я смотрел на него не отрываясь.

– Чтобы не отправиться знакомиться с твоей Богиней, если в тебе проснётся сила, – Саша усмехнулся. – Поместье защищено так, что начальник нашей службы безопасности до сих пор в полушоковом состоянии пребывает. Ну, и твоё мнение я всегда учитывал, не без этого.

– Но канализация действительно прорвалась? – спросил я подозрительно.

– О да, – он закатил глаза. – Именно из‑за защитных чар нельзя было проводить в поместье капитальный ремонт. Мы пробовали, но ничего не получилось. Вся система дома как живой и цельный механизм. Она мешала нам даже трещины на потолке замазать, – Саша покачал головой.

– А‑а‑а, – протянул я. – А я думал, что это такого рода экономия. Гостей же мы не принимали, не перед кем перья распушать. – В ответ на моё высказывание Саша только головой покачал, и продолжил говорить.

– Только когда случилась эта катастрофа, защита поместья позволила нам заняться ремонтом. Ты даже представить себе не можешь, что сейчас творится дома. Чуть ли не полная реконструкция, которой занимается твоя мать, выбирая самолично каждый гвоздик. Я предлагал отдать дом профессиональным дизайнерам по интерьеру, но она категорически отказалась уезжать, с головой погрузившись в ремонт. Мы впервые серьёзно поссорились, чтоб ты знал. Я хотел увезти вас во Фландрию, чтобы, наконец, начать знакомить с моим родным домом, да и вообще с теми объектами, что нам принадлежат. Она назвала меня идиотом. Тогда я махнул рукой и решил, что всё равно с тобой встречусь, пусть даже в чужом доме. Только не знал, когда получится выбраться, именно поэтому и не предупредил заранее. А Анна пускай домом занимается.

– Постой, нам? Ты сказал, нам принадлежат? – я уставился на него, пытаясь вникнуть в его слова.

– Конечно, я же тебя усыновил вполне официально в тот самый день, когда женился на твоей матери. – Он даже удивился, когда я задал свой вопрос. – Ты мой единственный наследник, и всем это прекрасно известно. Кроме того, что ты Лазарев, естественно. Да многие даже не знают, что я твой отчим, считают тебя моим родным сыном. Хотя для меня ты и есть родной. А ты что же считал как‑то по‑другому? – Саша улыбнулся.

Я не буду говорить тебе, что даже в усыновление не до конца верил. Почему‑то мне казалось, что об этом говорят только для того, чтобы я официально назывался именем Саши. Я знаю, что ты считаешь меня своим сыном, от потомственного менталиста такое очень сложно скрыть. Но чувства – это одно, а огромные капиталы Наумовых – немного другое. И нет, я пока не осознал. Может быть, позже. Вместо прямого ответа я привалился к его крепкому плечу и проговорил с философским видом.

– Кстати, о жестокости. Ты чудовищно мало знаешь о Лазаревых, поверь. И если тебе дорого твоё психическое здоровье – лучше не узнавай, – Гвэйн поднял голову и недовольно зарычал. – Что? Скажи ещё, что я не прав, насчёт Лазаревых. Особенно мне их фенька насчёт того, чтобы накладывать Родовые проклятья на провинившегося представителя того Рода, где это проклятье создали, нравится, – волк заткнулся и отвернулся, но от Александра не отошёл.

– Откуда у тебя это животное? – Спросил, наконец, отец после минутного молчания, во время которого он, видимо, осознавал, как именно развлекались в своё время Лазаревы.

– Я же вам писал письмо, – я нахмурился. – Я там рассказал в подробностях, как нашёл его на болоте, а крёстный разрешил его оставить.

– Мы не получали никаких писем, – Саша задумался и обнял меня одной рукой, из‑за чего я скатился к нему под мышку.