Убийства в пляжных домиках. Детективное агентство «Благотворительный магазин»
– Верно, – согласился Мартин. – Вот только воспользоваться огнеметом было бы проблематично. Это большие тяжелые штуковины, баллоны пристегиваются за спину, и использовать огнемет в таком ограниченном пространстве невозможно. Жар будет такой силы, что сгорит сам поджигатель – если, конечно, он не наденет защитный асбестовый костюм и шлем. Ну а след возгорания от него был бы просто огромен.
Фиона подошла поближе, рассмотреть почерневшее дерево вверху стены.
– То есть кто‑то принес канистру бензина, плеснул на стену, допустим, чуть выше, чем планировалось…
– Над головой – или же поджигатель был ростом выше двух метров.
Фиона согласно кивнула:
– Ладно, кто‑то очень высокий и не обладающий здравым смыслом плеснул на стену бензином и поджег. Звучит достаточно просто, пусть и нестандартно.
Мартин вздохнул:
– Дальше странности не кончаются. Жидкость всегда подчиняется закону гравитации. Если б все так и произошло, у нас был бы вертикальный след возгорания, столб огня, если хотите, – там, куда успел стечь бензин, пока его не подожгли. Но тут горючее словно преодолело гравитацию, собралось в лужу на вертикальной поверхности и осталось там, не стекая. След возгорания – большой круг, размером примерно с пляжный мяч, а потом след от огня пошел вверх, и получился полуовал.
– А это не могло быть какое‑то зажигательное устройство? – спросила Дэйзи.
– Никаких следов устройств, – ответил Мартин.
Все пятеро застыли, молча изучая картину разрушения, надеясь обнаружить какую‑нибудь подсказку. Но все, что они видели, – это обуглившееся до разной степени дерево. Дом отказывался давать подсказки и раскрывать секреты. Он просто стоял, немой, застывший и полусгоревший, отказываясь помогать им и лишь сильнее запутывая.
Глава 8
Фиона с подругами поблагодарили Мартина за потраченное время, предложив неограниченное количество чая и торта в любое время, когда бы он к ним ни заглянул, и распрощались. Пожарный поспешил на смену, но пообещал еще подумать об этом поджоге и поделиться соображениями – своими или коллег, если вдруг услышит на работе. Фрэнк Маршалл, удовлетворенный тем, как глубоко удалось сунуть нос в их дела, поспешно скрылся в собственном домике.
Выяснение причины пожара никак им не помогло с раскрытием убийства, а лишь больше запутало. Улики скорее озадачивали, чем давали ответы.
Неравнодушная Сью под гнетом поражения и досады собиралась повернуть назад и пойти домой, но Дэйзи хотела пройти косу, сужавшуюся, точно песчаный наконечник стрелы, до конца.
– Я думала, у тебя ноги устали! – возмутилась Сью.
– Устали. – Дэйзи по‑прежнему держала телефон, снимая последние домики. – Но я хочу заснять все.
– Зачем? – поинтересовалась Фиона.
– Увидишь, – озорно улыбнулась Дэйзи.
Ряды пляжных домов закончились. Впереди зловеще темнели очертания «Дома Контрабандистов». Толстые стены были выложены из серого камня, узкие окна в черных рамах щурились с фасада: на протяжении почти двух столетий дом стоически переносил все капризы погоды.
– Как будто из романа Дафны дю Морье, – заметила Сью.
Фиона не могла не согласиться. Мрачный вид и пугающее название идеально подходили в качестве зловещих декораций для какого‑нибудь романа.
И если ресторан «Прилив» открывал ряд домиков в начале косы, то «Дом Контрабандистов» ставил выразительную точку в ее конце. Он охранял Проток[1] – узкий и коварный пролив, который впадал из бухты в море.
Дэйзи повернула телефон камерой к дому, чтобы заснять его во всем готично‑жутком великолепии.
– А вы знали, что раньше местные считали, что здесь живут привидения? – спросила Дэйзи. – Они слышали какой‑то стук изнутри, когда там никого не было. Но оказалось, что, когда прилив был особенно сильным, подвал затапливало и пустые бочки из‑под рома стукались друг о друга.
– Э‑э, а я слышала, что на самом деле это был дом кораблестроителя, – заметила Неравнодушная Сью. – А историю про пустые бочки стащили из романа Джона Фолкнера[2], немного приукрасив реальность, чтобы привлечь больше посетителей.
– Мне кажется, так романтичнее, – ответила Дэйзи.
Какой бы ни была история этого дома, его, как и многие классические здания на берегу моря, отреставрировали и обновили, а внутри разделили на квартиры для отдыхающих, что слегка сгладило его мрачное прошлое.
– Кстати, о контрабандистах, – сказала Дэйзи. – Что, если поджигатель приплыл на лодке из Мадфорд‑Ки?
На другом берегу Протока разместилась очаровательная деревушка Мадфорд‑Ки, где сгрудились в кучку рыбацкие домики, кафе с пабом и спасательная станция.
Там останавливались невзрачные рыбацкие лодки, а по всему причалу сохли горы наваленных друг на друга сеток для ловли омаров.
Неравнодушная Сью с тоской посмотрела на набережную:
– В детстве я часто бегала туда ловить крабов. Часами там пропадала.
– И я тоже, – присоединилась Дэйзи. – Забрасывала свою оранжевую удочку через поручень и ждала. Бекон всегда был лучшей наживкой. Мы ловили десятки крабов, а потом, перед тем как пойти домой, отпускали их обратно.
– А нам папа никогда не разрешал использовать бекон, – ответила Сью. – Слишком жирно для крабов, говорил он. И мы обходились куриными косточками.
Дэйзи поморщилась, а потом указала в ту сторону:
– Смотрите, там лодочная станция. – За всеми зданиями вдоль края бухты теснились шлюпки и весельные лодки. – Может, кто‑то украл лодку, глубокой ночью приплыл сюда, поджег хижину Малкольма и уплыл обратно?
– Проблема остается, – покачала головой Фиона. – Он бы все равно попал на камеру.
– Так далеко точно нет, – не согласилась Дэйзи. – Неужели у ресторана настолько мощные камеры?
– Не у ресторана. – Фиона указала на «Дом Контрабандистов». На стенах, чуть выше головы, лепились грозди камер.
Подруги проделали то же самое упражнение, проверяя, куда смотрит каждая из них. Все углы здания просматривались, как и все направления: камеры обеспечивали непрерывное наблюдение и за косой Мадфорд‑Спит, включая фасады всех домов, а также узкий проход между рядами домиков.
[1] Все эти места действительно существуют, и узкий пролив отделяет косу от деревушки Мадфорд‑Ки.
[2] Сью имеет в виду повесть Джона Фолкнера «Мунфлит» о жизни контрабандистов в XVIII веке.
